Наперекор судьбе - [2]

Они преодолели очередной изгиб дороги, и Алан, горя от нетерпения, привстал на заднем сиденье, высунулся между их плеч, опасаясь что-либо пропустить.

Узкое озеро выходило в глубокий залив, окруженный изрезанными, шероховатыми скалами, и старинный, похожий на крепость дом смотрел вниз на озеро, видя в них свое серое отражение и отражение скал, которые сливались с ним, как если бы были единым целым. Такого живописного зрелища Фионе еще никогда не доводилось видеть, однако она догадалась, что отец смотрит на все это великолепие так, как если бы прошлое вышло ему навстречу и хлестнуло его по лицу. Его губы побелели, а твердый, словно высеченный из гранита подбородок стал еще жестче, когда, сбавив газ, он провел машину между двумя столбиками железных ворот, ведущих к поросшей мхом подъездной дорожке.

Отец не спросил дочь, что она думает о его приобретении, и даже возбужденная болтовня Алана, казалось, не касалась его ушей.

— Дом для нас открыли и даже разожгли камин, но кажется, никто не остался, чтобы нас встретить, — с мрачной усмешкой сказал он. — Ну и ладно! Я могу обойтись без особых церемоний и сам найти слуг. Может, мне стоило позаботиться об этом в Глазго? — произнес Финлей Давиот, запуская руку в карман дорожного пиджака в поисках ключей. — К тому же мы всегда можем дать объявление, если услуги местных жителей нас не устроят.

Тяжелые двери распахнулись настежь, на какую-то долю секунды он помедлил, прежде чем переступил порог, и затем с силой толкнул дверь, как если бы бил по врагу.

Старинный каменный пол узкого холла был истерт множеством ног не одного поколения людей, живших здесь.

— Ого! Как здорово! — воскликнул Алан, втискиваясь в одну из узких амбразур в толстой стене, чтобы глянуть в высокое ланцетное окно на серо-синие воды далеко внизу. — Этот дом похож на средневековый замок. Трудно представить, как можно расстаться с таким домом!

Отец ничего не ответил, но Фиона была полностью согласна с братом. Она последовала за ними вверх по винтовой каменной лестнице, наблюдая, как отец уверенно ведет их, будто ему хорошо знаком каждый уголок «Тримора».

Звук его гулких шагов по каменному полу эхом отзывался под сводами, нарушая спокойствие дома, и Фиона непроизвольно поежилась от этого звука. И вдруг, в одно мгновение, когда отец широко распахнул дверь в длинную, залитую солнцем комнату, суровая строгость дома уступила место теплому гостеприимству, что создавали глубокие, обитые ситцем кресла вокруг камина, в котором потрескивали горящие дрова. Тут она сразу почувствовала, что и в самом деле приехала домой.

— Значит… кто-то нас ждал! — с некоторым облегчением воскликнула Фиона. — А я уж было подумала, а что, если… если никто не захочет служить нам.

Отец бросил на нее быстрый вопросительный взгляд.

— С чего ты это взяла? Порядок здесь навела женщина, нанятая через агентство в Глазго, она должна была подготовить дом к проживанию.

— Тогда почему она не осталась встретить нас? — удивилась Фиона.

Некое подобие хмурой улыбки расползлось по лицу Финлея Давиота.

— Народ в этих краях довольно странный, — ответил он. — Возможно, они испытывают к нам неприязнь, или это своеобразная преданность семье, которая владела домом до нас; но я заплатил столько, сколько Камероны запросили за дом и землю. Это честная сделка, — добавил он почти агрессивно, — они расстались с ними по своей воле.

— Наверняка не по своей! — запротестовала Фиона. — С таким домом можно расстаться только под давлением обстоятельств.

— Налоги на наследство съедают капитал, — резко пояснил отец. — Поместье, которое не окупает своих расходов, может оказаться тяжелым бременем.

— Но это несправедливо. — Фиона отвернулась к окну, отказываясь понимать человека, которого она так нежно любила. Ей казалось, что каждое слово, которыми они обмениваются о «Триморе», увеличивает между ними межу и что они никогда не смогут сойтись во взглядах на их новый дом, пока отец будет отзываться о его прежних владельцах с такой неприязнью.

— Справедливость бывает сурова ко многим вещам на свете, — сухо заметил Финлей Давиот, глядя через ее плечо на мрачную панораму из моря и скал.

Фиона не понимала его, но, поскольку после смерти матери они с отцом стали очень близки, решила прекратить дальнейшие препирательства и отправилась вместе с ним знакомиться с остальной частью дома. Алан убежал вперед, объявив круглую комнату в восточной башенке своей, и она поняла, что он сделал правильный выбор. Это комната, возвышающаяся над серыми скалами и смотрящая окнами на море, казалась созданной для мальчика, чья любовь к морю была прирожденной.

Фиона оставила брата с отцом обсуждать лодки и направилась по узкому коридору выбрать комнату для себя. Она нашла ее в дальней части дома и выбрала в первую очередь потому, что последние лучи вечернего солнца падали через полуоткрытую дверь на потертый ковер в коридоре, словно приглашая войти внутрь.

Это была большая комната с окнами на обе стороны, а старинная мебель в ней выглядела так, как если бы ее собирали годами, выбирая по красоте и искусной работе. Как и приветливая гостиная внизу, она словно обещала покой и уют. И как только Фиона переступила порог этой комнаты, все сомнения и чувство обиды, которые, казалось, окутывали «Тримор», простираясь за ворота к деревне, куда предпочла ретироваться не пожелавшая встретить их женщина, сразу же рассеялись, словно туман перед солнцем.