Наперекор судьбе - [4]

Затем взгляд Шери остановился на красиво очерченных, когда-то так желанных для нее губах. Теперь сердце готово было вырваться из груди, и дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о том, как она мечтала, чтобы губы Джонатана впились в ее уста.

Неожиданно эти губы дрогнули, рот приоткрылся, и из груди больного вырвался глухой, полный страдания стон.

Шери застыла на месте. Ее ноги как будто приросли к полу, когда она увидела, как мелко задрожали его веки и затем ресницы медленно поползли вверх, открывая невероятной голубизны глаза.

Джонатан снова застонал, на этот раз громче. И этот стон болью отозвался в сердце Шери. Левой рукой он пытался нащупать что-то рядом с собой, но повязка сковывала движения. И тогда он судорожно вцепился пальцами в простыню.

Опасаясь, что Джонатан может сделать себе больно, Шери мягко, но решительно положила ладонь ему на грудь, пытаясь успокоить. Но он не унимался.

— Мистер Тревис, пожалуйста, не делайте резких движений, — мягко сказала Шери. — Вы попали в автокатастрофу и сейчас находитесь в больнице.

Услышав ее слова, он прекратил борьбу и откинулся на подушки.

— Автокатастрофу? — переспросил он хрипло, с трудом выговаривая слова. — А моя дочь? Где она? Что с ней?

— С ней все в порядке, — заверила его Шери, в душе молясь, чтобы Барбара поскорее вернулась: в любой момент сознание Джонатана может окончательно проясниться, и тогда он наверняка узнает ее.

Прежде чем Шери смогла что-либо предпринять, Джонатан схватил ее за руку и сильные пальцы впились в кожу.

— Почему здесь так темно? — спросил он голосом, полным панического страха. — Почему я ничего не вижу?

Страшная догадка посетила Шери, и она онемела от ужаса.

2

— Нет, только не это! — воскликнул Джонатан, и в его голосе смешались гнев, недоумение и боль.

Шери видела, как исказились черты его красивого лица. Пытаясь развеять его страх, она положила ладонь на его руку и слегка сжала, стараясь не думать о том чувстве, которое вызывало у нее это прикосновение.

— Мистер Тревис, с вами все в порядке. Постарайтесь не делать резких движений. У вас глубокая рана на голове, несколько порезов и сильный ушиб правой ключицы. На нее наложена повязка, поэтому вам не совсем удобно двигаться.

— Где Мэри Клер? Я должен найти ее, — простонал Джонатан с мукой в голосе.

Высвободив здоровую руку, он начал судорожно хватать простыни, пытаясь отбросить их в сторону.

— Мистер Тревис! С вашей дочерью все хорошо. Поверьте мне, она совсем не пострадала!

Но он был слишком возбужден, чтобы слушать, и начал грубо отталкивать ее от себя. Затем сел на кровати, свесив ноги. Но как только Джонатан встал, у него, вероятно, закружилась голова и стали подгибаться колени.

Шери подхватила его, надеясь удержать от падения, и это ей удалось. Но тесный контакт с его поджарым, мускулистым и почти обнаженным сейчас телом отозвался в ней подобно удару молнии. Она задыхалась от полузабытого запаха его кожи, а в голове промелькнули картины того давнего лета, когда она, спрыгивая с лошади, оказалась прямо в его сильных и теплых объятиях. Шери хорошо помнила этот захватывающий момент, когда он крепко сжимал ее в своих руках. Они смотрели друг другу в глаза, и между ними словно пробегал электрический разряд.

— Джон! Что ты себе позволяешь? — послышался голос доктора Херстфилда, стремительно ворвавшегося в палату.

— Филип? Это ты? — нахмурившись спросил Джонатан.

Он освободился от рук Шери и повернул голову в направлении голоса.

— Да, это я. Почему ты не в кровати? Что, не нравится роль пациента? — спросил доктор Херстфилд, подойдя вместе с сестрой Барбарой к больному.

— А кому нравится?

— Но почему ты жмуришься? У тебя что, проблемы со зрением?

— Да нет. Через минуту все пройдет. Просто кто-то забыл включить свет.

Джонатан старался говорить бодро, но не сумел скрыть своего беспокойства от других.

— Не придумывай, Джон! Свет включен. Пусть сестры помогут тебе снова лечь в кровать, а я проверю твои глаза. И не пытайся возражать! Хоть ты и был на класс впереди меня, но здесь, в отделении неотложной помощи, командую я.

Шери с состраданием посмотрела на Джонатана, догадавшись, что в результате автокатастрофы тот ослеп, и заметила, как омрачилось его красивое лицо.

— Ну хорошо. Пусть будет по-твоему, — обреченно пробормотал Джонатан, но потом нашел в себе силы пошутить: — Я возьму реванш позже, на теннисном корте.

— Тогда договорились, — облегченно вздохнул Филип и кивнул медсестрам, которые, поняв сигнал, быстро уложили больного в кровать.

— Спасибо, Шери, — шепнула Барбара, когда они вышли из палаты, оставив доктора Херстфилда наедине с пациентом.

Оказавшись в холле, Шери попыталась успокоиться и прийти в себя. Неужели и через десять лет после того, как этот человек столь несправедливо обошелся с ней, она по-прежнему неравнодушна к нему? Или в ней говорит простое сострадание?

Шери покачала головой и направилась к столу, где Хилда, стоя, успокаивала плачущую пожилую женщину. Около них в кресле тихо сидела Мэри Клер, прижимая к себе плюшевого зверька. При виде Шери в ее голубых глазах мелькнуло нечто похожее на радость.