Наперекор судьбе - [3]

Подняв девочку с кровати, Шери осторожно поставила ее на пол и, взяв тоненькую ручку в свою, легонько сжала. Затем направилась к столу, где Хилда разговаривала по телефону.

Когда они подошли ближе, медсестра уже положила трубку.

— О, Шери, и кого это ты привела к нам в гости? — спросила она, приветливо улыбаясь.

— Это Мэри Клер, дочь мистера Тревиса. Ее только что осмотрел доктор Уэллер. Она в полном порядке, но очень беспокоится за папу. Ему уже сделали рентген?

— Да, я привезла его вниз минут пять назад.

— Где же он? Может быть, ему хочется взглянуть на дочку и убедиться, что она жива-здорова?

— Ну… — начала Хилда, но, бросив взгляд на девочку, стоящую рядом, склонилась к Шери и тихо прошептала: — Он все еще без сознания.

Шери почувствовала, как напряглась маленькая ладошка в ее руке, и прижала девочку к себе.

— Я очень хочу увидеть папу, — умоляюще произнесла Мэри Клер, и глаза ее предательски заблестели.

— Прости, дорогая, — быстро вмешалась Хилда, — но врач пока не разрешает.

И тут по щекам Мэри Клер опять покатились слезы.

— Ой, только, пожалуйста, не плачь. Давайте сделаем так, — предложила Шери, бросив на подругу просительный взгляд. — Ты, Мэри Клер, останешься здесь с тетей Хилдой, а я пойду взгляну на твоего отца и узнаю, как он там. Договорились?

Девочка засопела и, немного подумав, кивнула. Тогда, обойдя стол, Шери посадила Мэри Клер во вращающееся кресло.

— Доктор Херстфилд велел мне отвезти мистера Тревиса в старую перевязочную в конце коридора. Там спокойно и никто не мешает, — пояснила Хилда. — С ним Барбара Сойер.

— Спасибо. — Шери повернулась к девочке и пообещала: — Я быстро.

Подойдя к так называемой старой перевязочной, она на минуту остановилась. Интересно, пришел ли Джонатан в сознание, и если да, то узнает ли ее?

Шери хорошо помнила, как он смотрел на нее тогда, ночью, когда чуть не погибла его сестра Эйприл.

Именно Эйприл Тревис, веселая, энергичная и немного взбалмошная шестнадцатилетняя девушка, поддержала Шери, когда той в середине учебного года пришлось перейти в другую школу. Эйприл взяла ее под свою защиту, сразу же разглядев за внешней бесстрастностью одинокую и легко ранимую душу. И потому большую часть летних каникул Шери провела вместе с Эйприл и ее братом Джонатаном, красивым парнем, который учился в юридическом колледже и приезжал домой для подготовки к экзаменам. Он даже учил ее ходить под парусом на озере, помогая преодолеть сохранившуюся с детства водобоязнь.

Шери нравилось, что Эйприл и ее брат относятся к ней, как к члену семьи. И по мере того как знойное лето подходило к концу, росло ее отнюдь не сестринское чувство к Джонатану. Лишь позже она поняла, что он-то терпел ее из элементарной вежливости.

Горькая улыбка тронула ее губы при воспоминании о прошлом… Воспоминании, которое по-прежнему причиняло ей боль.

Ругая себя за то, что позволила мыслям о запретном растревожить душу, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и открыла дверь.

Барбара Сойер, медсестра, работающая в больнице на полставки, подняла голову, оторвавшись от чтения истории болезни.

— Шери, что привело тебя сюда?

Вошедшая медсестра бросила быстрый взгляд на лежащего на кровати мужчину. Отметив отсутствие гипса на правом плече, — оно было лишь туго прибинтовано к туловищу, — она рассказала Барбаре, как волнуется маленькая дочь пострадавшего.

— Больной очень беспокойный, — поморщилась Барбара. — Еще несколько минут назад он метался и стонал, но сейчас немного успокоился. Доктор Херстфилд считает, что он скоро придет в сознание.

Шери снова бросила нервный взгляд на пациента.

— Его ключица ведь не сломана, да?

— Да нет. Просто сильный ушиб. Ему повезло. Парень, в фургон которого он врезался, не был пристегнут ремнем безопасности и пострадал значительно сильнее. Ему пришлось удалить селезенку. Не говоря уж о сломанной ноге и множестве рваных ран.

— Да, не позавидуешь.

— Послушай, Шери. Не хотела бы тебя утруждать, но, раз уж ты здесь, может, сделаешь мне одолжение? — затараторила Барбара.

— Одолжение? Какое одолжение?

— Необходимо, чтобы кто-то постоянно находился при Тревисе, пока он не придет в сознание. Но доктору Херстфилду нужны результаты анализов пациента, которого он осматривал раньше. Ты не посидишь здесь, пока я сбегаю за ними наверх, в лабораторию?

Шери задумалась.

— Ну конечно, — сказала она наконец, ибо была уверена, что, если понадобится, Барбара тоже выручит ее.

— Спасибо. Я быстро.

Какое-то время после ухода медсестры Шери стояла неподвижно, прислушиваясь к тяжелому, прерывистому дыханию Джонатана. Потом медленно приблизилась к нему. Любопытство оказалось сильнее нежелания быть рядом с человеком, который так мерзко обошелся с ней при их последней встрече. Шери напряглась. Кровь стучала в висках, мешая здраво оценить ситуацию.

Она медленно изучала его посеревшее лицо. Джонатан почти не изменился. Конечно, немного постарел, но все равно оставался самым привлекательным мужчиной из всех, кого она когда-либо знала.

На ране, которую Шери обрабатывала, теперь была чистая повязка. Густые черные волосы, обычно зачесанные назад, в беспорядке падали на лоб, смягчая черты лица. Он выглядел таким слабым и беспомощным, что Шери едва удержалась от желания дотронуться до него рукой. Она чувствовала, как бешено бьется ее сердце, но продолжала рассматривать мужчину, некогда жестоко обидевшего ее. Шери заметила, как постепенно увеличивается и темнеет кровоподтек над его правым глазом — от красного до пурпурного цвета — и как подрагивают черные ресницы. Такие же были и у его дочери.