Наперегонки со смертью - [10]

Тан ругался и отряхивался, а Вера рванула за дверь и понеслась в комнату Квазика. Ворвавшись вихрем и захлопнув за собой дверь, она запрыгнула на кровать и забилась под одеяло, схоронившись за широкой спиной демона-хранителя.

– Что происходит? – сонно проворчал Квазик, отрывая рогатую голову от подушки и прислушиваясь к топоту ног в коридоре.

Топот смолк у его двери и голос Тана произнес:

– Дядя, отдай ильмиру.

Квазик тряхнул головой, сонливость ушла из его глаз, а лицо мучительно исказилось, как от внезапной боли. Он вопросительно посмотрел на Веру, а та в ответ состроила страшную гримасу и прошипела:

– Никаких «отдаваний»! Я с тобой спать буду!

– Почему? Твой ильмир – Тан. Чего сбежала? – хмуро спросил Квазик, старательно отводя глаза от ее наспех подвязанного халата.

– От того, что он дурак! – зло высказалась Вера.

– По твоему мнению и я дурак, так в чем между нами разница? – пожал широкими полосатыми плечами Квазик.

– Разница в том, что ты – взрослый дурак, – проворчала Вера, подтягивая к себе край подушки Квазика.

Глава рода хранителей тяжело вздохнул и сказал громко:

– Тан, возвращайся в паркол. Мне не нужны очередные жалобы в Элеор, теперь уже – от вашего ректора. Три свободных цикла у тебя начинаются с завтрашнего утра, вот и приходи завтра. – Он помолчал немного и пригрозил: – Тан, трансгрессирую принудительно!

За дверью раздался тихий хлопок – здание освободилось от присутствия настойчивых ильмиров.

– К тебе в дом кто угодно заявиться может? – недовольно спросила Вера. – А лингва утверждает, что попасть сюда можно лишь по твоему личному приглашению.

– Членам рода и посланникам Элеора личные приглашения не нужны, но я могу установить персональный запрет на перемещения Тана.

– Не надо, я лучше у тебя посплю. – Повернувшись спиной к мужчине своих мечтаний, Вера натянуло повыше одеяло. В постели Квазика и подушка и одеяло были почему-то максимально комфортными.

За ее спиной раздался тяжкий стон.

– Вера, тебе никогда не приходило в голову, что я тоже мужчина? – горько спросил «взрослый дурак». – Или моя жуткая внешность заставляет тебя уверенно относить меня к существам среднего пола?

Сердце Веры на миг сладко замерло, а потом забилось с удвоенной силой. Он правда это сказал?! Или у нее звуковые галлюцинации? Путаясь в одеяле и тем стаскивая его с шикарного тела хранителя, Вера развернулась к нему лицом, судорожно думая, что сказать и сделать.

Пробовать объяснить на словах, что ни о каком среднем поле и речи нет, что она очень даже замечает, что пол у него далеко не средний? Или махнуть рукой на попытки объясниться устно, а сразу наброситься с поцелуями, дабы объясниться письменно, расписавшись в своей страсти губами по телу?

Определиться Вера не успела: перед кроватью засветился золотистый огонек, произнесший визгливым голосом:

– Амирелоноделисталиэль, глава рода Атарантидесонисов, вы вызываетесь к ректору паркола на разбор дела о нарушении режима, распорядка и правил обучения в парколе членом вашего рода Таном Атарантидесонисом, самовольно отлучившимся в неуставное время с территории паркола.

С видимым облегчением вылетев из постели, Квазик облачился в уже знакомую странную хламиду черного цвета с множеством ярких полосок на рукавах, предназначенную для официальных встреч, и исчез из спальни.

– Тьфу на тебя, Тан, – раздраженно хлопнула по подушке Вера, – эту ночь ты все-таки умудрился испоганить! Вот только явись завтра – я скажу тебе пару ласковых! Неужели нельзя было незаметно в свои комнаты проскользнуть? Почему обязательно попасться надо было?! И почему именно сейчас?!!!

Глава 4. Страшная и ужасная Мими

Утро Вера встретила в одиночестве. То ли рассмотрение дела о самоволке затянулось, то ли Квазик ночевал в другом месте (тогда оч-ч-чень хотелось бы знать, где именно!). На завтрак Вера испекла шарлотку с яблоками, которую Мими одобрила не меньше блинов, так что пришлось печь вторую порцию и со строгим лицом прятать ее в шкаф под укоризненным взглядом пушистой подружки.

– Я не жадина, но не хотелось бы весь день у плиты стоять, – оправдалась Вера, выпила кофе и в ожидании Квазика вышла на полянку перед домом.

В ней пузырьками шампанского бурлило предчувствие встречи. Ночью Вера старательно припомнила все разговоры с ее демоном-хранителем, вспомнила, как он говорил о том, что его дом без Веры опустеет, что хранители привязываются к тем, кто одаривает их душевным теплом, хоть таких дарителей встречается немного. Лингва подкинула нужных сведений: хранители бездушны и не могут излучать душевное тепло. В буквальном смысле – излучать. Все в мире есть вещество и энергия, причем вещество может превращаться в энергию и наоборот. Виды энергии существуют самые разные, а душевная энергия – одна из самых важных и ценимых во Вселенной. Хранители не способны сами излучать, но способны почувствовать душевное тепло, однако этим теплом никто с ними безответно не делится. Для высших, видимо, столь же странно душевно привязаться к представителю нейтральной расы, как для Веры – воспылать страстью и любовью к винчестеру своего компьютера. Или так же нелепо, как начать сердечно дружить с программой электронного документооборота, сколь бы полезной и «продвинутой» та ни была. Что ж, она не высшая, и она утопит Квазика в своем душевном тепле, за этим дело не станет – нерастраченной женской нежности в ней целый океан за сорок лет скопился. Неясно только одно – можно ли в договоре о продлении рода заменить одного хранителя на другого. Хотя, почему «заменить»?! Имя Тана в договоре вообще не указано! Они с Квазиком точно что-нибудь придумают.