Нанкин-род - [15]

Шрифт
Интервал

– Поймете, – хлопнул его по плечу консул Бертон. – Шанхай научит… А сейчас в наказанье мы совершим над вами обряд посвященья. Вы выпьете столько коктейлей, сколько в этой комнате англичан.

– Приготовьте коктейли покрепче, – скомандовал консул.

В баре было девять англичан. Девять рюмок выстроились в ряд.

Бармен достал «тяжелую артиллерию»: ром, сухой джин, абсент, датскую водку. Когда он наполнял рюмки приготовленной смесью, она шипела, как кислота.

– Ну, Дальтон, начинайте, – сказал консул.

Дальтон взял первую рюмку и залпом выпил ее. За первой последовала вторая…

«Джипси», «кактус», – отмечали наблюдатели.

Уже со второй рюмки Дальтон почувствовал себя на тонущем корабле. С каждой новой рюмкой гибель все приближалась… Шестая рюмка срезала мачту. После седьмой загорелся трюм… Горячий дым полез в рот и замутил желудок. Восьмая рюмка обволокла Дальтона густым туманом, в котором потонуло все окружающее. Откуда-то доносился неясный смех… Где-то далеко замирали приглушенные голоса… Потом ударила волна, и Дальтон повалился за борт.

– Держите, держите его, – раздались восхищенные голоса. – Эти рюмки сбили его с ног!..

Дальтона посадили в кресло. Оба окна бара горели ярким пламенем, в котором метались испуганные птицы. В одном окне загорался застрявший в нем старик, едва успевший накинуть на себя халат. Из другого протягивала руки испуганная девушка. Дальтону показалось, что это – Китти.

– Спасите ее! – рванулся он вперед, но ноги его были крепко приклеены к полу, и он снова упал в кресло, опустив на плечо тяжелую голову.

Встревоженная лайка обошла вокруг кресла, остановилась, тронула лапой онемевшее колено хозяина и вдруг завыла.

– Какая прелесть!

– Собака думает, что он умер…

Два китайца-боя боязливо подошли к лайке, протягивая руки к ошейнику, но собака сердито зарычала, и китайцы остановились в нерешительности.

Лайка опустилась на пол у ног Дальтона и, положив морду на лапы, тихо поскуливала.

Очнувшийся Дальтон мотнул головой.

– Воды, – простонал он.

Веспа, с неудовольствием наблюдавший за всей сценой, налил в стакан содовой и поднес к губам Дальтона.

Дальтон с жадностью осушил стакан и открыл глаза. Стойка, бутылка, люди плыли перед глазами…

– Поднимайтесь, Дальтон… Я отвезу вас домой, – сказал Веспа, дергая за рукав снова опустившего голову Дальтона.

– Оставьте его, Веспа, – бросил Ворд, проходя мимо. – Через полчаса он будет в порядке.

Бар быстро пустел.

Клеркам нужно было возвращаться в конторы. Бездельники, не связанные службой, спешили в другие бары. К Веспе подошел смуглый мужчина с мохнатыми бровями, одиноко сидевший за дальним столиком.

– Давайте отвезем мальчика вместе, – предложил он. – Кстати, у меня к вам дело…

– Я отдыхаю, – равнодушно сказал Веспа.

– Можно не торопиться. Но дело интересное, и вам понравится, – шевеля бровями, продолжал незнакомец. – Меня зовут Гонзальво Вальдос. Я третьего дня прибыл из Вальпарайзо на «Долорес», у которой чертовски вместительный трюм. Я предложил бы вам отправиться на судно выпить настоящего вина, о котором здесь не имеют никакого понятия.

Веспа любил настоящее вино. Кроме того, слова Вальдоса были пропитаны крепким запахом авантюр, по которым скучала душа Веспы.

– Я готов посмотреть вашу красавицу, – сказал Веспа и, поддерживая под руки шатающегося Дальтона, они вышли из бара.

X

Вей любил беседовать со старым садовником Яо, который, несмотря на преклонный возраст, продолжал изучение мудрецов и, будучи человеком подчиненным, умел сохранять свое достоинство.

Яо служил у Вея не один десяток лет. При нем выросли окружавшие виллу персиковые деревья. На его глазах развивались и крепли дети Вея, которых садовник знал лучше отца, слишком увлеченного книгами.

Жизнь Яо была светла и спокойна. Он заботился о цветах и деревьях. Поливал, окапывал их, придавая необыкновенные формы стволам и веткам.

Спокойствие Яо проистекало от сознания, что у него есть сын, который в нужный час достойно похоронит его, выбрав хорошее место для отцовской могилы.

То обстоятельство, что Юн учился в университете, наполняло сердце старика справедливой гордостью; как настоящий китаец, Яо прекрасно понимал, что ученость – лучший залог богатства и успеха.

Высокий, похожий на шелковое привидение, Вей медленно двигался по белой дорожке, направляясь к Яо.

Садовник встретил хозяина глубоким поклоном.

– Хорошо ли чувствует себя на моей навозной куче почтенный старец? – вежливо осведомился Вей у садовника.

– Волшебные земли тысячелетнего предка слишком великолепны для грязных лап моего ничтожества, – почтительно ответил Яо.

Два старика стояли друг против друга, обмениваясь цветистыми фразами.

Один из них, взволнованный близостью детей, хотел поделиться с другим своей радостью и не мог сделать этого душевно и просто. Сердечная теплота, попадая в затейливые сосуды этикета, остывала в них, теряя все свое обаяние.

А позади обширного дома в одной из двух комнат скромной фанзы, служившей обиталищем садовнику и его сыну, другое поколение вело другую беседу.

– Я не могу согласиться с тобой, Юн, – говорил юноша с тонко очерченными бровями, обращаясь к товарищу.


Еще от автора Сергей Яковлевич Алымов
Киоск нежности

Сборник стихотворений Сергея Алымова, изданный в 1920 году в Харбине. Тексты даются в современной орфографии.https://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Гарденины, их дворня, приверженцы и враги

А. И. Эртель (1885–1908) — русский писатель-демократ, просветитель. В его лучшем романе «Гарденины» дана широкая картина жизни России восьмидесятых годов XIX века, показана смена крепостнической общественной формации капиталистическим укладом жизни, ломка нравственно-психологического мира людей переходной эпохи. «Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа, это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей». Лев Толстой, 1908. «„Гарденины“ — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов» Д.


Биографический очерк Л. де Клапье Вовенарга

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зефироты (Фантастическая литература. Исследования и материалы. Том V)

Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.


Дура, или Капитан в отставке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих

В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.