Наложница визиря - [14]
— Пожалуйста, айя, успокойся, — сказала Люсинда на португальском, направляясь к ней.
Елена шагнула в сторону.
— Никогда! — гневно заявила она. — Я не поеду с хиджрей!
После этого она скрестила руки на груди и уселась на землю.
Второй человек — мужчина, женщина или кто бы это ни был — повернулся к Люсинде круглым лицом, на котором были написаны обида и грусть.
— У меня несчастливая судьба — терпеть такое отношение к себе, госпожа, — прозвучал высокий голос. Люсинда подумала, что этот голос больше подошел бы ребенку, чем женщине.
Конечно, теперь она сообразила. На хинди слово hijra используется для ответа и означает «не то и не это». Теперь, глядя на странную фигуру, грустно стоявшую рядом с ее служанкой, Люсинда все поняла.
— Хиджра, — пробормотала она.
— Мукхунни[18], госпожа, — сказал человек на хинди. Он был оскорблен и высоко поднял голову. — Это будет правильный термин. Я был одним из главных евнухов в серале султана Биджапура. И очевидно, что я — это он, а не она!
Елена закатила глаза.
Не зная, что еще предпринять, Люсинда присела в реверансе, но не низко. В ответ на это евнух приложил сложенные ладони ко лбу.
— Простите мои дурные манеры, — сказала она, зная из уроков Елены, что извинения — всегда лучший способ начать разговор на хинди. — Вы — первый… э-э-э…
— Мукхунни, госпожа, — подсказал евнух с высоко поднятой головой. Таким образом демонстрировалась маленькая шея. — Слово означает «с короткими бивнями» и является правильным обращением к человеку, изуродованному, как я.
Пока он смотрел на нее, Люсинда поняла, что люди, собравшиеся вокруг них, чтобы послушать спор, теперь начинают ее осуждать. Она слышала шепот.
Служанка продолжала сидеть на земле с недовольным видом. Евнух, одетый в шелка, ждал с гордым видом, словно бросал ей вызов. Осмелится ли она что-то сказать? Капитан-мусульманин смотрел на нее с презрением. Глаза Да Гамы смеялись. В толпе шептались.
Неужели ей никто не поможет?
И именно в этот момент она почувствовала, как сильная рука нежно сжала ее предплечье и услышала шепот:
— Я с тобой.
Это был Джеральдо.
Джеральдо щелкнул пальцами над Еленой. Она подняла голову, чувствуя себя оскорбленной.
— А теперь встань, женщина, и садись в повозку, как тебе и велели, — произнес он на прекрасном хинди.
У Елены округлились глаза.
— Не с хиджрей. Я не сяду.
— Ты сделаешь то, что прикажет твоя хозяйка, — ответил Джеральдо. Хотя он и говорил тихим голосом, тон намекал на суровые действия.
Теперь все посмотрели на Люсинду.
— Но, кузен, почему здесь находится этот евнух? — прошептала она, обращаясь к Джеральдо.
— Он здесь, чтобы следить за… грузом, — прошептал Джеральдо в ответ.
Конечно, в дальнейшем Люсинда пожалеет, что не спросила о грузе, который вез караван. Но после слов Джеральдо у нее в голове тут же появился ответ.
— Очень хорошо. Значит, если вы не хотите ехать вместе, один из вас отправится с грузом.
Глаза Елены округлились, но евнух, к удивлению Люсинды, широко улыбнулся с явным облегчением.
— О, спасибо, госпожа, спасибо, — пропищал он и поспешил прочь, но затем вернулся и после некоторых колебаний сжал ладонь Люсинды пухлыми ручками. — Я никогда не ожидал такой милости от фаранга. Простите меня.
После этого он поспешил к слону. Люсинда уставилась на свою руку.
— Теперь что касается тебя, — Люсинда нахмурилась и повернулась к Елене. — Как ты смеешь устраивать такую сцену при всех? И почему ты отказалась ехать с этим человеком? Потому что он немного отличается от других? Христианское милосердие учит нас любить других, а не презирать их.
Она могла бы сказать это на португальском, но вместо этого говорила на простом хинди, желая наказать Елену за неповиновение. Елена гневно смотрела на нее. Люсинда глядела холодно.
— Все мы не без греха, Елена. Но я не потерплю дерзости и пренебрежения. Ты останешься здесь, Елена.
— Но, моя маленькая! Как…
— Хватит! Ты меня слышала. Снимай свой багаж с повозки и отправляйся в дом!
Люсинда ждала. Она ожидала немедленных извинений, но они не прозвучали. Прошла минута, потом вторая, но Елена продолжала молчать. Более того, пока они ждали, когда снимут багаж служанки, Люсинда заметила победный блеск в темных глазах Елены, который та пыталась скрыть.
«И что же я натворила? — подумала Люсинда. — Что я буду делать без нее?»
Однако, до того как она успела изменить решение, капитан Патан велел всем занимать свои места. Затем он повернул лошадь к Люсинде.
— Вы поедете в паланкине, госпожа, — сказал он на хинди и кивнул на серебряную лестницу, прислоненную к боку слона. Люсинда в отчаянии оглянулась на Елену, но Патан оказался между ними и тихо произнес: — Вы поступили справедливо и мудро, госпожа. Пророк учит, что мы должны проявлять уважение к ближним, даже к тем, которые отличаются от нас. Вы меня пристыдили, госпожа.
— Вас? Пристыдила? Каким образом? — удивленно спросила она.
Его голос звучал натянуто:
— Я нахожусь в земле христиан и должен быть терпимым, как учил Пророк. Но я ругаю людей, я осуждаю их, потому что вы немного отличны от меня. Потому что вы поклоняетесь Всевышнему иначе, чем я.
