Наложница визиря - [11]

— Значит, Карлос оплатил его долги в Макао? — спросил солдат.

Карвалло, идеальный секретарь, просто пожал плечами:

— Вы бы поразились, если бы я сказал вам, сколько он был должен. А он, верите ли, набрал долгов еще и в Гоа. Всего за несколько дней, которые он провел здесь.

Да Гама сделал большой глоток вина.

— Я помню себя молодым, — сказал он, улыбаясь Люсинде, которая притворилась, будто ей неинтересно. — А его семья? — спросил Да Гама, но что-то в его тоне заставило Люсинду подумать, что он знает правду и без вопросов.

— Нехорошие типы, по большей части. Они очень мало ему оставили, а то, что было, как я понимаю, уже спущено.

— Да, такой родственник и даром не нужен, и лучше бы его не иметь вообще. Это я вам точно говорю, — сказал Да Гама и склонился вперед. — Он приносит несчастье. Вокруг него умирают люди. В Лиссабоне за один месяц умерли три его кузена, — Карвалло вопросительно приподнял бровь, а Да Гама склонил голову, чтобы подчеркнуть свои слова. — В Макао он убил своего двоюродного дедушку.

— Но я слышал, что убитый был молодым человеком.

Да Гама откинулся на спинку стула, сделал глоток вина и пожал плечами:

— Дальний родственник. Там сложные родственные отношения. Генеалогия — это мое хобби.

Это привлекло внимание Люсинды.

— А почему, сеньор? — спросила она.

Да Гама улыбнулся и смущенно покачал головой:

— Из-за моей фамилии, Люси. Я питал надежды, представляешь? Я мечтал, что являюсь родственником Васко да Гамы. Я надеялся оказаться потерянным наследником и невероятно богатым.

— И что?

— Оказалось, что это не так, — ответил Да Гама с пляшущими искорками в глазах. — У меня та же фамилия, но совершенно другая семья. На самом деле я родственник Дасанов. Мне повезло, что я твой родственник, но грустно, оттого что мне приходится зарабатывать на жизнь.

— Господин Карлос планирует ввести парня в дело, — заметил Карвалло после паузы. Он смотрел на Да Гаму, словно изучая его реакцию. — Он останется в Биджапуре и станет работать с господином Викторио.

Лицо солдата помрачнело.

— Скажите ему, чтобы следил за своей спиной, — наконец сказал он.

«Чьей спиной?» — подумала Люсинда.

Но именно в этот момент тио Карлос поднял кубок. Слуги поспешили наполнить кубки других господ, Патан хмурился.

— Завтра вы уезжаете в Биджапур. Пусть Пресвятая Дева Мария позволит всем вам совершить приятное путешествие!

— Долгих вам лет жизни и здоровья, тио Карлос, — ответил Джеральдо, чокаясь с дядей. Все за столом подняли кубки, раздались одобрительные возгласы.

Все, за исключением Патана, который гневно смотрел в свой стакан с водой и хмурился.

* * *

В ту ночь у тио Карлоса начался такой сильный понос, что вызвали врача, а потом и священника. Люсинда услышала суматоху и поспешила в комнату дяди, но Карвалло заверил ее, что она ничего не может сделать. Она увидела Джеральдо, сидящего в уголке у двери с обеспокоенным лицом.

— Он проявил такую доброту к несчастному сироте. Что я буду делать, если он умрет? — воскликнул молодой человек.

Люсинда положила руку ему на плечо. Джеральдо сжал ее, поднес к щеке, затем поцеловал, перед тем как отвернуться. У него в глазах стояли слезы.

К утру весь дом был охвачен волнением. Патан привел караван к дверям на рассвете, как и планировалось изначально. Конечно, в прихожей начался спор, поскольку слуги решили, что хозяин умирает и путешествие отменяется.

— Ты должна что-то сделать, малышка, — сказала Елена, когда Люсинда одевалась.

Люсинда надела пестрое хлопчатобумажное платье и выглянула из окна. Мусульмане-наездники стояли на улице рядом с несколькими повозками, запряженными волами. Но они казались карликами по сравнению с огромным слоном с обвязанными бивнями. На его голове красовалась позолоченная накидка с узорами, которая блестела в лучах утреннего солнца. На спине слона возвышался паланкин с занавесками, почти достигавший окна Люсинды. Он выглядел словно миниатюрный домик с изогнутой зеленой крышей, которую поддерживали красные лакированные подпорки. Резьбу украшала позолота, использовалось много шелка, а вокруг шло ограждение из отполированной латуни.

— Что за шум? — спросила Люсинда, спускаясь по узкой лестнице.

— A-а, госпожа Дасана, — воскликнул Карвалло. — Вы говорите на хинди гораздо лучше меня. Объясните этому тупице, что ваш дядя болен и отправление следует отложить.

Люсинда почувствовала себя крошечной, когда шла к бураку. Патан оделся в свежие одежды, рукоятка меча блестела. Его лицо, вечно кислое, теперь казалось полным негодования. Она сделала глубокий вдох и постаралась распрямить плечи, чтобы выглядеть как можно выше.

— Капитан Патан, — обратилась она на хинди. — Сеньор Карвалло пытается сказать…

— Я все прекрасно понимаю, госпожа, — ответил Патан. Его голос звучал гораздо мягче и вежливее, чем она ожидала. — Но что я могу поделать, хочу я вас спросить? Я должен выполнить свой долг, понимаете? Меня не волнует, преуспею ли я или провалюсь. Но мне сказали отправляться в путь сегодня, и долг обязывает меня попытаться это сделать. Пожалуйста, простите меня, если я нарушил покой этого дома.

— Что он говорит? — спросил Карвалло, но Люсинда какое-то время не отвечала ему.