Наказанные народы - [56]

Из этих материалов становится очевидным, что в движении принимали участие (и, возможно, оно [ими] возглавлялось) группа интеллигенции и в прошлом ответственные партработники, ингуши по национальности. Среди них — популярный ингушский писатель Идрис Базоркин, бывший первый секретарь Назрановского РК КПСС (Назрань — центр Ингушетии)

А. Газдиев, а затем заместитель министра культуры республики, бывший председатель Сунженского райисполкома С. Плиев, директор ликеро-водочного завода Д. Картоев[398]. Одним из участников движения был между прочим аспирант Института истории СССР Академии наук СССР Паров, отозванный после событий из аспирантуры.

Судя по выступлениям первого секретаря ЧИ обкома КПСС С. С. Апряткина на X пленуме обкома КПСС 27 марта 1973 г., движением были охвачены не только Назрановский и Сунженский районы, но в Грозный прибыли также и ингуши из Малгобекского, Шалинского и Грозненского (сельского) районов[399].

После пленума развернулась широкая кампания против национализма и против религиозного воздействия на население. Этой же теме были посвящены XI пленум Грозненского городского комитета КПСС в апреле 1973 г., собрание партийного актива республики в конце мая того же года, XII пленум ЧИ обкома КПСС 31 июля 1973 г., XIII пленум в ноябре того же года.

Особенное беспокойство руководства республики вызвало широкое участие в событиях 23 февраля 1973 г. молодежи. С. С. Апряткин жаловался, например, на пленуме обкома 27 марта 1973 г., что в указанных выше районах плохо поставлена политико-массовая работа, которая не охватывает значительную часть населения, особенно из числа молодежи, женщин стариков[400]. В решении этого пленума говорилось также, что

… в городах и районах республики немало юношей и девушек, которые нигде не работают и не учатся. На глазах у коммунистов и комсомольских работников эти молодые люди ведут неправильный, а в некоторых случаях антиобщественный образ жизни[401].

Здесь же обращалось внимание на то, что часть студентов оканчивает ВУЗы, не получив «идейной закалки»[402]. На второй республиканской методической конференции комсомольских пропагандистов, проходившей в Грозном в начале июня 1973 г., констатировалось, что

…отдельные политически и морально неустойчивые молодые люди, попавшие под влияние буржуазной пропаганды и приверженцев реакционных пережитков прошлого, допускают политически вредные проявления, извращенные толкования положения дел в республике… некоторые молодые люди из Сунженского района допустили националистические проявления. Трактористы совхоза «Ахлангурский» Алхоев и Хоматханов исключены из комсомола[403].

За «политическую беспринципность» был исключен из комсомола и бывший секретарь комсомольской организации Малгобекской АТК (авто-тракторной колонны) Арсамаков.

В чем видели партийные руководители республики (очевидно, не только республики, так как на X пленуме ЧИ обкома выступил заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Ю. А. Скляров) причины обострения межнациональных отношений в Чечено-Ингушетии?

Во-первых в живучести и активном воздействии родовых связей на жизнь общества, в немалой степени из-за недооценки, говоря словами первого секретаря обкома КПСС С. С. Апряткина, национальных особенностей и специфики исторического развития коренного населения. Он вынужден был признать, что до сих пор еще сохраняются родовые, тейповые, пережитки, которые оказывают огромное влияние и на кадровую политику. Председатель КГБ Чечено-Ингушетии В. И. Жигалов, секретарь обкома М. А. Керимов говорили на пленуме обкома о практике выдвижения негодных кадров, беспринципности, перестановки провалившихся работников с одного места на другое. Это, так сказать, общее явление для положения с кадрами, и не только в Чечено-Ингушетии. Методы «лечения», предложенные ими, были: решительное пресечение попыток «подбора кадров по родственным, тейповым связям», очищение от лиц, «подверженных национальным предрассудкам, проявляющих в своем поведении двуличие…»[404].

Во-вторых, отмечалось глубокое влияние мусульманской религии на значительную часть населения. В республике существуют и действуют многочисленные мусульманские сектантские группы и секты (по неофициальным данным грузинского историка Л., их насчитывается около 150). По утверждению С. С. Апряткина, секты разжигают националистические настроения. По его словам, в Шалинском районе секта «Кунта-Хаджи» призывала к борьбе с «обрусением» Чечено-Ингушской молодежи[405]. На совещании в Совете Министров ЧИ АССР в апреле 1973 г. указывалось на паломничество к многочисленным святым местам, усиливающее религиозный фанатизм[406].

Мюридские религиозные группы «модернизировали» свою деятельность и используют технические средства для незаконного выхода в эфир (это строжайше преследуется законом) с передачами религиозного содержания. Изготовлялись и распространялись грампластинки и магнитофонные записи религиозного содержания[407]. О степени влияния религии на повседневную жизнь коренного населения автономии говорилось в письме в редакцию «Грозненского рабочего» молодых партийных и комсомольских работников — Ю. Айдаева, Д. Ахриева, Б. Бузуртанова, М. Ведзияжева, А. Каратаева, С. Сангуриева, М. Точиева, опубликованного под заголовком «Честно служить народу»: