Нагорная проповедь - [80]

Однако в этом предостережении скрыт и более глубокий смысл. Осуждая других, мы навлекаем не меньший суд и на себя, причем суд не только ближних, но и Божий, отчего мера, какой мы судим кого-то, становится непременно той мерой, какой будут судить нас. И так будет происходить на самом деле, поскольку нет справедливости выше той, которая судит человека по его же собственным меркам. Все это однажды коротко, но удивительно метко сформулировал апостол Павел: «Тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя» (Рим 2:1).

Ситуация, впрочем, намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Судя других, мы отторгаем себя от Царства Божьего, где господствует не суд, а искупление, и выбираем для себя ту меру справедливости, которую проявили сами, осуждая ближнего. Ведь сострадают лишь тому, кто сам милосерден. Таков закон природы, и о нем здесь говорится в третий раз на протяжении Нагорной проповеди.

Но Ищущие, уже соединившиеся с Отцом, судить не станут, а при любых обстоятельствах уверуют в человека. Такова положительная оборотная сторона внутреннего запрета судить. Они ведь из собственного опыта знают, что в человеке, как бы низко он ни пал, скрыто семя вечного естества, которое никогда не истлевает, что греховность – это его искажение, а не оно само, не наша суть, а нечто ей противоположное, не наша природа, а ее повреждение. Основа человека, каким бы он ни стал, всегда доброкачественна и бесценна, ибо он – чадо Божие и таковым останется. А посему поднявшийся до предчувствия Отца и собственной души безусловно и безгранично верит в человека. Видение Божественного образа в людях и есть та мера, какой он судит других, фундамент его жизненной позиции.

Такая абсолютная вера не имеет ничего общего с добродушием, которое не способно понять истинную суть другого, поскольку не желает ее видеть и посему делает человека непригодным к плодотворной общественной жизни. Эта вера в человека – отнюдь не преувеличенная и высокопарная убежденность в том, что в каждом скрыто доброе семя. Такую веру приходится сохранять в себе ценой больших усилий, вопреки впечатлениям, свидетельствующим об обратном. Истинная вера в человека – это начальное ощущение Божественной искры во всех людях, оживающее в пробудившемся человеке при попытке установить духовный контакт с ближними. Вызвать это ощущение искусственно невозможно, оно оживает в нас подобно ощущению Бога и внутренне связано с Ним. Верящий в Бога верит и в людей, а неспособный сохранить в себе веру в людей не может непоколебимо верить и в Бога.

Такая вера – вовсе не слепая, она ясновидящая и проницательная. Благодаря интуитивной силе своего изначального чувства она проникает сквозь любые оболочки и слои, постигает подлинную суть человека и, будучи живой, несет на себе отпечаток того величия, что скрыто в самой сердцевине нашего естества. При этом она не закрывает глаза на предопределенность людского несовершенства, напротив, проникнув в суть, ясно видит его. Поэтому воздать должное человеку можно, только когда в него веришь, ибо лишь верой и можно постичь его.

Понять эту истину доступно лишь тому, кто испытал это на себе, кто хоть однажды страдал от подлости и злобы человека, в которого он, несмотря ни на что, продолжал верить, поскольку слишком остро ощущал в нем скрытое и подавленное Божественное величие. Он не станет его осуждать, а попытается понять. И это ему удастся, если он с должным терпением выдержит оказываемое ему сопротивление. Тогда ему станет ясно, что зло в человеке – это проявление внутреннего произвола, неспособности справиться с раздражением, растерянности от столкновения с непривычным и кажущимся непонятным; или же оно представляет собой нарыв, в котором тайно скопилось что-то чуждое человеку, лихорадку внутренних проблем, порождено невыносимыми страданиями из-за тяжелых жизненных условий. Так, к примеру, подозрительность, зависть, капризность и просто неистовое желание разрушать все, что дорого другим, – не что иное, как выражение глубокого недовольства самим собой. Тогда грех обнаруживается как самое что ни на есть запутанное и различное по своим свойствам переплетение всех мыслимых пороков, но в то же время как нечто человеку внутренне абсолютно не присущее и всегда ему противоречащее.

Но испытав подобное и столкнувшись очередной раз с человеческим злом, мы будем видеть в нем непостижимую загадку и недоумевать по этому поводу до тех пор, пока не различим в этой тайне некую болезнь. И тогда при любых обстоятельствах мы станем верить в человека, даже если еще не разобрались в нем. Как врач, желающий помочь больному, обязан верить в живительные силы природы, так и мы должны верить в дремлющие в каждом человеке превосходящие силы изначального естества, которое нужно только освободить – и тогда начнется возрождение. Отрекаться от кого-либо мы не вправе, никого нельзя считать безнадежно пропащим.

Испытав подобное и постоянно находя тому подтверждение, мы прозреем, и нам откроется скрытая реальность всего человеческого, таящаяся за его искаженным обликом. И нам откроются прежде не различимые во мраке ночи закономерности, озаренные светом Отца, Который неизменно верит в людей и поэтому их не судит, а неустанно ищет связи с ними, дабы могли они искупить проклятие греха.