Нагорная проповедь - [52]

Но поистине незаметно для нас и для других наша внутренняя жизнь протекает лишь тогда, когда она изливается из сокровенного источника. Мы живем простодушно и бесхитростно, когда все проявления нашей жизни диктуются не рефлексиями, а изначальными чувствами, когда они порождены не размышлениями, а живым контактом нашего естества со сложившейся ситуацией, с текущими запросами жизни, с людьми, ниспосланными именно нам. Источник нашей жизни должен находиться вне нашего сознания, в сокрытии, иначе мы никогда не придем к бьющей ключом, гениальной, созидательной жизни. Начало всего живого, способного приводить в движение, всегда сокрыто. Таков порядок, пронизывающий всю природу, а значит, и духовную жизнь людей. Он должен царить и в индивидуальной жизни человека, иначе она никогда не станет истинной, а будет убогой подделкой. Все результаты наших размышлений – искусственные образы, лишенные собственной, созидательной, зажигательной жизни. То не стихийные природные процессы, не откровения нашего существа и не подлинные плоды нашей жизни. Они ведь придуманы, а не возникли сами.

Различие очевидно. Одно дело видеть своего ближнего в нужде, ощущать его бедственное положение всей глубиной своего существа как свое собственное и, не долго думая, бросаться ему на помощь – я обязан ему помочь и не могу иначе. Чужие тяготы обращают силу глубочайшего сочувствия в незаметную для всех помощь, когда вряд ли кто узнает о содеянном. Другое дело, если чья-то нужда наводит меня на следующие рассуждения: прав будь, человек, милостив и добр. Я обязан помочь, я исполняю свой долг, я спешу на выручку ближнему, поскольку должен его любить, а вовсе не потому, что не могу его не любить. В первом случае я действую, руководствуясь изначальным чувством, во втором – соображениями морального характера.

Если мы не хотим погубить первые ростки жизни, то жить нужно, руководствуясь изначальными чувствами. Тогда сознание не то чтобы отключается, а скорее целиком и полностью подчиняется происходящим процессам. Наивность – не в бездумном действовании. Наивность – это когда все созидательные силы сознания так напряжены, что оно просто не в состоянии предаваться размышлениям, фантазируя и ожидая бурных аплодисментов. Наивность – не в бессознательной жизни, а в неповрежденной изначальности внутренней жизни, когда она ощущается настолько глубоко и настолько заполнена делом, что и представления не имеет о собственной привлекательности и красоте своих поступков и о значимости своего труда.

Тем самым необходимые для наших действий соображения не исключаются, а учитываются. Сознание благодаря изначальному чувству переживает требования жизни, побуждение к действиям, ощущает внутреннюю позицию, непроизвольно занимаемую нами, и без промедления реагирует своим суждением на то, что приводит в движение волю.

Это происходит тем непосредственнее и проще, чем живее наши чувства и чем отчетливее проявляется в нас наш дух, первозданное естество, как непроизвольный процесс, о котором мы впоследствии не сможем дать себе подробного отчета. Если ситуация не проясняется настолько, чтобы можно было быстро вынести суждения о ней, то этого надо добиваться внимательным изучением конкретного случая, что вполне естественно. При определенных обстоятельствах изучение потребует немалого времени, но у простодушных людей это строго подчинено делу и полностью сосредоточено на нем.

Разумеется, при такой изначальной, бьющей ключом и непосредственно воплощающейся в поступки жизни любая мысль о заслугах и вознаграждении совершенно исключена. Если правой руке не следует знать, что делает левая, то и рассудку не вычислить пользы ни для той, ни для этой жизни. Здесь отсутствуют мотивы, не относящиеся к самому делу. Все вызванное не изначальным ощущением того, что жизнь немедленно требует движущей силы, проходит мимо сознания. Поэтому я и говорю, что Иисус в своем назидании (Мф 6:3) отменяет вознаграждение в иудейском понимании, но использует это понятие прежде всего для того, чтобы донести до слушателей свою мысль.

И если проявления нашей жизни – тайные, то Отец, видящий тайное, воздаст нам явно.

Бог видит тайное, поскольку Он – тайный и владычествует в сокрытом, творит из него. Его соприкосновения с людьми скрыты: в глубинах нашего сокровеннейшего бытия мы ощущаем волновые удары Его жизни, приводящие в движение все. Мы распознали Его вибрации в том нашем непокое, который дает нам ощущение самих себя и понуждает нас к поиску. И эта глубокая, бьющаяся в нас взволнованность и есть некая упругая среда, которая вбирает в себя впечатления и требования жизни, проявляющиеся во внешнем мире. Она – сокровенный источник движений нашей жизни, источник наших поступков, которые и рождают непосредственный контакт с Богом. В рациональном сознании, в рассуждениях и планах, никакой прямой контакт с Богом зародиться не может. Это будут, по-видимому, лишь наши размышления о Боге, когда изначальность утрачена. Таково внутреннее положение вещей, о котором апостол Павел говорит: «А все, что не по вере, – грех», (Рим 14:23) то есть, что не рождено глубоким изначальным ощущением Бога, то грех.