Нагорная проповедь - [51]

Если мы печемся о производимом нами впечатлении, то лишаемся душевного равновесия. Эта забота ослепляет нас и затуманивает взор, лишая его простоты и наивности, отвлекает от подлинной цели и расщепляет движение нашей души, она непроизвольно влияет и на наше поведение. Мы оглядываемся на других, отчего прямодушие и импульсивность проявлений нашей жизни нарушается, появляется неуверенность в себе. Изначальность исчезает. В этом самая суть предостережения Иисуса. Он говорит Ищущим: не мешайте зарождающемуся в вас новому естеству оставаться непосредственным в своих проявлениях, иначе вы погубите его изначальность, первозданность. И поскольку для Него это очень важно, Иисус идет еще чуть дальше: то, что делаете, делайте втайне, и не только от людей, но и от самих себя.

«Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». Согласованность в действиях левой и правой рук у восточных людей выражает теснейшую общность, основанную на самом глубоком взаимном доверии. И если одной руке не дóлжно замечать действий другой, то это означает, что проявления нашей жизни вообще не должны занимать наше сознание, а проходить сквозь него не задерживаясь, не затрагивая его и не вызывая никаких размышлений. Мы должны жить совершенно наивной жизнью, то есть ничего не домысливать, а оставаться всегда непосредственными, импульсивными, естественными. Когда внутренний порыв воплощается в действие непроизвольно, вот тогда левая рука и не знает ничего о движении правой, поскольку оно совершается инстинктивно.

Что бы мы ни делали, фиксировать на этом свои мысли не следует – ни во время действия, ни после. Рефлексии, сопровождающие, обсуждающие, «ощупывающие» наши поступки, только мешают нам, лишают наши проявления непосредственности, препятствуя ей так же, как и рефлексии нашего окружения. В результате наше поведение становится прямолинейным и лишается гибкости. Любая попытка выставить себя в выгодном свете бросает на нас тень. Являемое нами в жизнь теряет свое особенное очарование, свойственную источнику свежесть и прозрачность, первозданную силу и внутреннюю уверенность. Гениальные устремления всюду и везде неотделимы от непосредственности внутренних процессов. Именно она дает нашему первозданному естеству вспыхнуть во всем своем чистом великолепии и проявиться в созидательной мощи.

Стало быть, вовсе недостаточно делать добро анонимно и незаметно. Мы и сами не должны замечать этого. Конечно, оно неизбежно совершается с нашим личным участием, но испытывать при этом какие-либо чувства не следует. Делайте неприметно для самих себя. Это умеют очень немногие. Совершаемые людьми поступки обычно вызывают у них разные эмоции: они их словно ласкают, оглядываются на них с чувством бесконечного самодовольства. Они никак не могут отстраниться от них и почивают на лаврах, что не сочетается с чистотой и безыскусностью изначальной жизни. То, что люди творят по внутреннему убеждению, отличается целомудренностью. И поэтому мы не вправе превозносить наши достижения даже в собственных глазах, более того, нам следовало бы не просто гасить в себе даже самые слабые проблески самодовольства, думая про себя «ну и что тут особенного!», а совершенно простодушно выполнять то, что внутренне считаем необходимым.

Наше сознание должно в этом участвовать ровно настолько, насколько того требует само действие, но без пристального всматривания в него. Пусть сознание будет начеку, чтобы не допускать в себя ни малейшего впечатления о происходящем. Даже смотреть на свои поступки как бы со стороны уже нехорошо, так же, как и искать себе зрителей. В этом случае нарушается внутреннее единство движения жизни: каждый из нас ведь и герой, и зритель в одном лице. Но по мере превращения в зрителей мы перестаем быть героями, а потом становимся актерами, хотя и играющими для самих себя. Нарушение такого единства лишает наши искания правды, а вместе с ней – силы и плодотворности.

Можно ли, что-то делая, одновременно смотреться в зеркало, чтобы видеть, как ты при этом выглядишь! Движения обязательно станут вялыми, ведь отвлекаясь от дела, мы переключаемся на себя, а это неизбежно отразится на том, что мы делаем, и наша естественность исчезнет. Объективное течение нашей собственной жизни прервется. Если оглядываться на исполненное и упиваться результатами, то мы застынем на месте, жизнь собьется с ритма, и мгновение будет упущено. У нас нет времени праздновать победы. Нам нужно идти вперед, к тому нас побуждает бьющая ключом жизнь.

Люди нового становления никогда не воображают невесть что о характере и достижениях своей собственной жизни, ибо то, что в их глазах ценно, родилось и выросло само, а не придумано и не содеяно ими. Она будет радовать их лишь тогда, когда они превратятся в чистый инструмент Божественной силы. Тот, кто любит, не станет возвеличивать себя. Кто станет благодарить себя за то, что принял человека, пожелавшего помочь ему исполнить его предназначение? Для живущего изначальными чувствами такая неожиданным образом ниспосланная ему поддержка – движение чисто рефлективное. Уже одно это делает его счастливым – как реакция на самый сокровенный жизненный порыв, исключающий всяческое самолюбование. И что необычного в том, когда мы во благо другим добросовестно и тщательно управляем вверенным нам имуществом и делимся с нуждающимися? Смешон кассир, вздумавший ставить себе в заслугу выплату больших сумм! Но кто останется внутренне совершенно спокойным, принося «жертвы»? Ни у кого это естественным образом не получится, но произойдет само собой, если мы займем истинную позицию по отношению к жизни и изменимся настолько, что ощутим свою изначальность.