Наёмники Гора - [6]

— Но больше нет! — напомнил я.

Я был в ярости. Я даже не мог поверить в её дерзость.

— Нет, Господин, — выкрикнула она, — больше нет!

Тыльной стороной руки, а затем ладонью, наотмашь, я бил её по щекам вперёд — назад, туда — сюда, снова и снова. Голова рабыни моталась из стороны в сторону. Потом я бросил её на живот перед свободной женщиной. На моей руке, а также на её губах и щеках остались капли крови.

— Простите меня! — попросила Фэйка у свободной женщины. — Простите меня!

— Обращайся к ней «Госпожа», — напомнил я.

Это общепринято для гореанских рабынь, к свободным женщинам следует обратиться — «Госпожа», а к свободным мужчинам — «Господин».

— Я прошу Вашего прощения, Госпожа! — прорыдала девушка. — Простите меня, пожалуйста, я прошу Вас об этом!

— Она пока ещё плохо знакома с ошейником, — принёс я свои извинения свободной женщине. — Я думаю, что она даже теперь не полностью понимает его сущности. Но, я всё же думаю, что, возможно, сейчас она понимает его значение гораздо лучше, чем несколько моментов назад. Мне убить её?

Услышав мой вопрос, Фэйка вскрикнула от ужаса и, неудержимо задрожав, подползла на животе к свободной женщине и, обхватив её ноги и опустив голову, принялась покрывать их отчаянными, умиротворяющими поцелуями.

— Пожалуйста, простите животное! — всхлипывала Фэйка. — Животное просит Вашего прощения! Пожалуйста, Госпожа! Пожалуйста, добрая, красивая, благородная Госпожа! Простите Фэйку, пожалуйста, простите Фэйку, она всего лишь рабыня!

Я смотрел на лежавшую на земле Фэйку. Думаю, что теперь, когда её жизнь, за дерзость и неподобающее поведение, отдана в руки свободной женщины, она поняла значение своего ошейника куда лучше прежнего. Теперь он понимает, что именно может быть с ней сделано. Отныне она уже не забудет, что её жизнь в полной, абсолютной власти её Господина. Возможно, только сейчас до неё полностью дошло, чем это может для неё закончиться, и что значит быть гореанской рабыней.

— Сожалеешь ли Ты о том, что Вы сделала? — спросила свободная женщина.

— Да, да, да, да, да, Госпожа! — прорыдала Фэйка, прижимая голову к земле, оказывая тем почтение к той, кто была в тысячу раз, нет, бесконечно, выше её, свободной женщине — крестьянке.

— Ты можешь жить, — сказала свободная женщина.

— Спасибо, Госпожа! — всхлипнула рабыня, не поднимая головы, вздрагивая то неудержимых рыданий, у ног свободной женщины.

— Ты извлекла для себя какой-нибудь урок из этого, Фэйка? — спросил я.

— Да, Господин.

— Какой именно?

— То, что я — рабыня, — ответила она.

— Больше не забывай об этом, Фэйка.

— Да, Господин, — с жаром воскликнула рабыня.

— Вы останетесь на ночь? — поинтересовалась свободная женщина.

— С Вашего разрешения, — ответил я.

— Вам рады здесь, — сказала она. — Но своё животное Вы должны будете отправить спать снаружи.

Я мельком взглянул в Фэйку. Она всё ещё вздрагивала. Полагаю, ещё, по крайней мере, какое-то время ей будет нелегко свыкнуться с новым пониманием истинной природы её новых условий существования.

— Я не разрешаю держать домашнюю скотину в своём доме, — объявила свободная женщина.

Глядя вниз на растянувшуюся Фэйку, я улыбнулся. Безусловно, прежняя богатая молодая особа из Самниума теперь, по своему статусу, была сродни домашнему скоту, и ничем больше. А ещё меня забавляло беспокойство и гнев свободной женщины, от самой мысли о присутствии рабыни в доме. Это казалось мне курьезным по двум причинам.

Во-первых, среди гореан довольно распространено держать рабынь, этот прекрасный вид домашних животных, в своих домах. И чем богаче и зажиточнее гореанин, тем выше вероятность того, что в его доме будут жить рабыни. В домах чиновников, в жилищах богатых торговцев, во дворцах Убаров, например, рабыни, и обычно красивые рабыни, поскольку эти люди могут себе это позволить, и вовсе встречаются в изобилии.

А во-вторых, для многих крестьян нет ничего необычного в том, чтобы держать животных в доме, например верров и босков, а иногда и тарсков, по крайней мере, зимой. В этом случае семья проживает в одной половине жилища, а животные размещены в другой.

— Выйди наружу, — приказал я Фэйке.

— Да, Господин, — всхлипнула она, поднимаясь с пола.

— Не хотите ли поесть ещё немного? — спросил я у свободной женщины. — У меня ещё есть.

Она смущённо посмотрела на меня.

— Пожалуйста, — видя её нерешительность, решил я настоять.

Она осторожно взяла ещё два ломтя желтоватого хлеба Са-Тарна. Так как рабыня была изгнана из жилья, мне пришлось самому подбросить в костёр несколько поленьев.

— Вот, — смущенно сказала женщина, доставая из-под одежды несколько корней свеклы и два сула. Судя по тому, что земля на них была совсем свежей, выкопала она их недавно. Она положила их на камень между нами.

Я сел скрестив ноги, а хозяйка дома опустилась на колени напротив меня. Колени она плотно сжала вместе, как это принято среди гореанских свободных женщин. Свекла и два сула, лежали между нами. Крестьянка покачивала ребенка на руках.

— Мне показалось, что Вы сказали, что ничего не смогли найти, — улыбнулся я.

— Кое-что осталось в саду, — сказала она. — Я вспомнила об этом, и вернулась. Здесь мало что осталось после фуражиров. К тому же и другие женщины, уже не раз наведывались сюда до меня. Эти просто не заметили. Весьма скудная пожива. Обычно, то, что мы растили на грядках в том саду, шло на ком тарсков.