Наемник мертвых богов - [45]

– Ох, надоел он мне! – признался Фарх. – Уж не знаю, чего им в голову взбрело к вам человека отправлять.

– А чего тут непонятного? – парировал я. – Все как раз очень понятно. Раз люди исчезли, стало некому платить налоги. Эдак, глядишь, и вовсе без подданных можно остаться. Так что город этот таинственный для столицы – как кость в горле. Но ведь мы с Тенахом – тоже. Хоть и убрались с глаз долой, куда подальше, на эльфийскую границу, а все равно кость в горле. Тенах ведь у нас святой, как-никак. И меня тоже в угол не задвинешь. Вот и выходит: если мы займемся городом, либо город нами подавится, либо мы – городом. Самое разлюбезное, если взаимно.

– Дрянь дело, – вздохнул Фарх.

– И отказать мы не можем, – хмуро подытожил Тенах.

– Еще бы. Люди, как не крути, пропадают – это раз. Если оставить эти чудеса без присмотра, может случиться, они и сюда доползут – это два. Место вроде бы не так, чтобы особо далекое. Ну, и нам ничего хорошего ждать не придется, если откажемся. А Ордену – тем более.

– Когда выступаем? – кратко спросила доселе молчавшая Халлис.

– Мы?! – переспросил Тенах.

– Но вы же не думаете, что мы отпустим вас одних? – возмутилась Ахатани.

Я засмеялся.

– Они правы, Тенах. Очень даже может быть, что вдвоем нам не справиться. Вспомни хотя бы Перекресток Тьмы и Тьмы. Может, нашей силы и не хватит. Я, грешным делом, предпочитаю, чтоб Ахатани была со мной. Надежнее как-то.

Моя маленькая святая расцвела от таких слов.

– Да и дети уже не маленькие. Если хочешь знать, эльфы за ними получше нашего присмотрят. Даже рады будут. Эррон, к примеру, отчего-то в них души не чает.

– Как?! Вы нас не возьмете?! – взвыл смертельно обиженный Тайон.

– Нишкни! – оборвал я его. – Ну и дети пошли.

Тенхаль, как ни странно, отчего-то даже не пытался протестовать.

– Сегодня выспимся как следует, а завтра с рассветом выходим, – объявил я.

Выспались мы хорошо, собирались недолго и с рассветом отправились в путь. Дети простились с нами хмуро, но тут же гордо рассмеялись. Да и нам перед уходом согрело душу дивное зрелище: Харран сидел на корточках и громогласно храпел.

Присутствие Города ощущалось издалека. Округа действительно обезлюдела, причем пустые деревни начали попадаться раньше, чем мы ожидали. Не то Орденские разведчики ошиблись, не то зараза расползается. Кто как, а я в ошибку не верю.

Пустые деревни. Действительно, никаких следов борьбы. Кое-где на прогнивших от дождя веревках висело полусгнившее белье. Двери притворены, но не заперты. Да, отсюда никто не уходил навсегда, ни даже надолго – люди явно собирались вскоре вернуться. Скотные дворы пусты: обезумевшая от голода скотина вырвалась на свободу и удрала. В одной из деревень на нас напала одичавшая курица. Из жителей деревень остались только дряхлые старушки, оставленные присмотреть за младенцами. Что ж, спасибо и на том. Но у меня заныло сердце при виде этих детей. Именно тогда я и понял, что мы идем на войну. Ибо война – это и есть ненормальное состояние страны, когда старые отцы переживают молодых сыновей и воспитывают внуков. А война до конца – это когда и отцов не остается. Здесь их не было. Большинство старушек действительно повредились в уме, и мы их не расспрашивали о случившемся. Но одна старушка в своем уме нам все-таки встретилась. Хотя я и не могу назвать эту могучую древнюю годами женщину старушкой.

Она выросла перед нами словно из под земли, когда стены Города уже были отчетливо видны. На них мы и уставились, вот и проглядели ее появление.

– Как полагаешь, далеко еще? – спросил меня усталый Тенах.

– Мм… пожалуй, час пути, – ответил я, – даже и меньше.

– Не ходите туда, сынки, – печально и твердо произнес негромкий женский голос.

Я едва не подпрыгнул.

Одежда на старухе была ветхой, но удивительно опрятной. Младенец у нее на руках уютно причмокивал во сне. Ее костлявые руки держали малыша ласково и уверенно. Старуха выглядела ужасающе худой, но ребенок был вполне упитанным. Похоже, что все скудное пропитание, которое ей удавалось добыть, она отдавала младенцу, себе оставляя ровно столько, чтобы выжить. Ее худоба произвела впечатление даже на меня, а уж меня после схватки с Тем, Чего Нет торчащими костями удивить трудно. Словно по команде, мы скинули с плеч дорожные сумки и принялись выкладывать съестные припасы.

– Спасибо, сынки, – тихо сказала старуха. – Я вижу, вы хорошие мальчики. Вы туда не ходите. И девочек молоденьких своих не пускайте. В этом городе людям не место.

Мы переглянулись. Редкая удача! Старуха в полном рассудке, и от нее можно хоть что-то узнать. Неприятно все-таки соваться невесть куда совсем уж очертя голову.

Халлис быстро переложила свои пожитки в сумку Ахатани, а в свою упаковала еду для старухи. Ахатани упросила дать ей подержать младенца – тот даже не проснулся. Старуха с явным облегчением села прямо на мох. Лишь теперь стало заметно, насколько она устала. Я вновь раскрыл сумку.

– Перекусим на дорожку, – предложил я, быстро поделив запасы на пять частей.

– Как на дорожку? – рука старухи застыла с куском хлеба.

Темнить смысла не было.

– Мы должны туда идти, – сказал я.