Надежды леди Коннот - [40]

Сестры обнялись посреди комнаты. Мария немного замерзла после поездки через весь город; Се-фора была разгорячена от огня. Они обнялись так крепко, словно не собирались никогда расставаться.

– По-моему, Фрэнсис Сент-Картмейл предложил мне стать его женой из чувства вины, – сказала Сефора час спустя, после того, как рассказала сестре о произошедшем во всех мельчайших подробностях.

Мария покачала головой:

– В обществе о нем сплетничают много лет. Ты в самом деле считаешь, что такого, как он, можно к чему-то принудить, если он сам того не желает? Неужели ты думаешь, что на него подействовали бы злоба Ричарда или гнев папы? Ты говорила с ним наедине? Ты спросила, почему лорд предложил тебе руку и сердце?

– У меня еще не было такой возможности. Он приехал вчера и сказал папе о своих намерениях, а сегодня вернулся с адвокатом, и все скрепили официально. В то короткое время, когда отец позволил нам поговорить наедине, он в основном повторял, что ни за что меня не обидит, а я не в силах была вымолвить ни слова.

– Ты его любишь?

Сефора плотнее запахнулась в пеньюар; ей показалось, будто в комнате вдруг стало холодно.

– Я не знаю, что такое любовь. Когда-то мне казалось, будто я люблю Ричарда, но… – Она не договорила. – С Фрэнсисом Сент-Картмейлом я… чувствую себя защищенной.

– Настолько защищенной, что можешь рисковать? Настолько защищенной, что можешь быть самой собой? Настолько защищенной, что понимаешь: твое мнение ценно и важно?

– Да.

Мария от души рассмеялась и упала на подушку.

– Я уезжаю, а вернувшись, узнаю, что моя сестра восстала против всех запутанных и строгих традиций общества, к которому она всегда принадлежала, и нисколько не раскаивается! Мама в постели с нюхательными солями. Папа прикидывает финансовую состоятельность нового жениха… А в обществе по-прежнему сплетничают о падшем ангеле, который вдруг очутился в немилости! Знаешь, Сефора, мне, наверное, следует чаще ездить к подруге! Да-да, в самом деле!

– Ты будешь завтра стоять рядом со мной на церемонии?

– Завтра? Боже мой! Неужели ты выходишь замуж завтра?!

– Сент-Картмейл получил особое разрешение. Я надену синее шелковое платье – мне сшили его к балу у Крессуэллов в начале сезона, но я не ездила на тот бал, потому что заболела.

Ее самое роскошное платье было богато отделано серебристой парчой и брюссельскими кружевами. На рукавах и по подолу шли вышитые серебром цветы и раковины. Удивительным в нем было то, что на свету платье переливалось необычайным образом.

Сефора сама себе удивлялась. Неужели сейчас она способна думать о столь ничтожном предмете, как цвет и фасон платья? Но если она не будет думать о чем-то мелком и простом, она просто распадется на куски! Будет ли Фрэнсис Сент-Картмейл настаивать на первой брачной ночи до того, как они сумеют получше узнать друг друга? А может, он просто увезет ее в свое фамильное поместье в Кенте и там оставит – нежеланную супругу, женщину, которая стала его женой в результате целой вереницы глупых ошибок? Неподходящая невеста…

На самом деле он виноват не во всем. Вина лежит и на ней. Она по собственной воле отправилась к лорду Дугласу, разрываясь между надеждой и безнадежностью. Кроме того, он насильно не вливал в нее виски. Более того, он пытался помешать ей пить слишком много – он предложил ей всего глоточек, чтобы она перестала дрожать.

Неужели он сейчас сидит в своем лондонском особняке неподалеку отсюда и проклинает тот день, когда он прыгнул с моста в Темзу, чтобы спасти ее? И неужели романтические намеки сестры на грядущую брачную церемонию так же наивны, как и ее собственные мысли о защищенности?

Сефора покачала головой. Она была твердо уверена в одном: ей повезло, потому что она не получила в мужья властного герцога Уинбери. Уже за одно это она должна испытывать вечную признательность.

Она надела синее с серебром платье, в руке она сжимала букетик гардений с зелеными листьями. Он заметил, что крапивница вернулась – ярко-красные отметины виднелись возле локтей и на шее, скрываясь под лифом платья. Рядом со своими родственниками она казалась особенно маленькой и бледной…

Его шафером стал Люсьен Говард, граф Росс. Он согласился в последнюю минуту, хотя вначале Фрэнсис собирался прийти в церковь один. Он все же опомнился и попросил о помощи. Не так Фрэнсис представлял себе день своей свадьбы – все наспех, а невеста выглядит столь испуганной, будто готова упасть в обморок, стоит ему прикоснуться к ней.

– Твоя нареченная не кажется особенно счастливой.

Люсьен говорил правду. Девушку, которая сказала ему «да», сейчас словно окутывал туман. Может, ей кажется, что стоит ей моргнуть – и все развеется, как дым, а ее жизнь снова вернется в привычную, накатанную и спокойную колею, какой она была меньше недели тому назад.

Других гостей на свадьбе не было. Священник озабоченно и встревоженно смотрел на небольшую группку присутствующих. Хорошо, что наверху заиграл орган. Музыка приглушала неловкую тишину и дарила происходящему смутный намек на религиозную торжественность.

– У тебя есть кольцо?

– Да. – Фрэнсис достал из нагрудного кармана коробочку и передал ее другу. Люсьен открыл крышку.