Надежда мира - [77]

Риэль, у которого сменных штанов не было, кроме концертных, надел только рубашку, мокрую одежду развесил по выступам на стенах. Только сейчас Женя обратила на них внимание и поняла, почему в пещере так светло. Стены были просто усеяны яркими сростками кристаллов, дававшими слабый, но в сумме достаточный свет.

– Суп сваришь? – спросил Риэль. – Нам же и этого надо будет накормить, он как выздоравливать начнет, жрать станет ого-го. Завтра придется идти искать еду.

– Завтра там будет море, – сообщила Женя, выуживая съестные припасы. – Разливанное. Ты воды принес?

– Принес. А моря не будет. Разве что грязь. Здесь земля всю воду быстро берет в себя. Подземные пещеры – настоящие озера. Я когда-то спускался вниз, видел. Странное зрелище: стоишь на берегу подземного моря, другого берега и не видно, и вода спокойная-спокойная, как стекло, и кажется черной, потому что в ней нечему отражаться. И постоянный звон: вода просачивается сверху, испаряется из водоемов, оседает на своде и потом капает. Должен сказать, неприятно. Дай печенья, а?

– А кто потом суп есть будет?

– Я, – удивился Риэль, – разве ж печенье заменит горячую еду? Ух ты, у нас и оленина осталась? Здорово.

Он так ни разу и не посмотрел на раненого. Он боялся, и было это заметно. То есть, конечно, не смотреть боялся, а возможных последствий. Что ж такого совершил этот бородач, красавец этот писаный… Женя помешивала в кастрюльке, добавляя почти все имеющиеся в наличии продукты, кроме печенья. Солянка получалась ничего себе, вместо огурчиков и оливок прекрасно шли толстые листья саммы, солоновато-острые и пряные на вкус…

Раненый очнулся от запаха, и Женя почувствовала его тяжелый неприятный взгляд, но упрямо не поворачивалась и продолжала в очередь с Риэлем черпать ложкой из кастрюльки. Риэль вопросительно посмотрел, и Женя скорчила рожу, насмешившую его.

– Кто вы такие?

Голос тоже был такой… героический.

– Вообще-то, – вежливо ответила Женя, – твои спасители. Ты так выразительно валялся возле тропы, что любому патрулю было бы одно удовольствие тебя подобрать и доставить… вот только не знаю, в больницу или в какое-то другое место.

Сзади промолчали, а Риэль опустил голову чуть пониже, чтобы скрыть улыбку. Женя заглянула в кастрюльку: угадала, как раз на троих получилось, сполоснула ложку в своей кружке и собралась было нести больному еду, но Риэль ее опередил. Ах, ну да, у нас же ножка травмирована. А ведь не болит почти. То есть болит, но это мы запросто потерпим.

– Почему ты без штанов?

– Тебе мои ноги не нравятся? – усмехнулся Риэль. – Промок под дождем, а переодеться не во что.

– Надень мои. Ты, я вижу, нашел мой мешок. Там есть чистые штаны.

– Спасибо, – неохотно кивнул Риэль. Женя знала, что он просто не любит чужие вещи, то ли брезглив, то ли какие-то привычки, но еще больше он не любил конфликты, потому безропотно достал плотные коричневые штаны и натянул их. Штаны, ему великоватые, были коротки, такие носят с сапогами. Однако все равно лучше, чем полуголым: несмотря на жаркую гарту, в пещере было холодно. Женя уже надела куртку. Риэль раскатал одеяло и помог раненому на него лечь, раскатал второе и перенес на него Женю. Бородач недоуменно нахмурился, и его и без того малоприветливое лицо стало совсем уж символом суровости. Риэль объяснил, с чего он вдруг носит на руках свою подругу. Они обнялись, чтоб было еще теплее. Своей курткой Риэль накрыл раненого.

– Мы не спрашиваем, кто ты и что с тобой случилось, – сказал Риэль. – Меня зовут Риэль, ее – Женя, мы менестрели…

– Риэль? – перебил он. – Королек Риэль?

– Да, но я не очень люблю, когда меня зовут Корольком. Очень уж смешно: такой длинный – и носит имя такой маленькой птички.

– Я слышал тебя на королевском состязании. Теперь и узнал. Меня зовут Райв. А что со мной случилось, вам, пожалуй, и правда, лучше не знать.

– Меньше знаешь, дольше живешь, – сообщила Женя. Риэль вымыл кастрюльку и налил в нее воды. Чай – святое дело, даже если это всего лишь отвар ромашки… ну не совсем ромашки, а скорее хризантемы, но безвкусный, хотя и полезный для пищеварения. Других трав у них не было. Зато имелось немножко печенья, хрустящего и нежного, даже странно было покупать такое в богом забытой деревне, через которую они прошли вчера.

Райв странно на нее посмотрел. Никогда иронии не видел? Ее не то чтоб особенно интересовало, что с ним стряслось и кто стрелял в него из этого… скартума. А почему в полном лексиконе не имелось этого слова?

– Я серьезно ранен?

– Не смертельно, – отозвался Риэль. – но полежать неделю придется. У тебя сожжен правый бок, рана глубокая, но, похоже, важные органы не задеты. А как ощущения?

– Потому и спрашиваю. Я помню, как потерял сознание, но сейчас чувствую себя довольно сносно.

– Я нашел у тебя змеиную смолу и, прости, мы почти полбанки вымазали…

– И правильно, – удивился он. – Ее же все равно применять можно только один раз. Хорошо…

Риэль подал ему кружку с чаем и пару печений, а сам подождал, пока напьется Женя.

– Мы шли в Кольвин, – сказал он, – я слышал, там можно неплохо заработать.

– Стрелу в глаз, – усмехнулся Райв. – Не ходите. В Кольвине бунт… собственно, уже нет, подавлен, но любому незнакомцу скорее всадят болт в спину, чем будут слушать его пение. Там долго будет не до музыки. Нет, ты неправильно подумал, я не…