Надежда мира - [76]

А потом она все ж занялась делом. Сказочная была пещера – в стороне журчал ручеек: в узкой и глубокой расселине мчалась вода, настоящая суровая горная река в миниатюре – меньше полуметра шириной. Женя намочила платок и не нашла ничего лучше, как протереть лицо мужчины, а потом, кое-как стянув с него ни на что не похожую рубашку (однако очень даже дорогую), так же обтерла его торс, стараясь не касаться раны. Рана выглядела очень странно: бок казался развороченным, однако крови не было ни капли, но в то же время это не было похоже на ожог. Полицейский кольт тридцать восьмого калибра… Бластер. Магическое оружие, стреляющее сгустками энергии. Этой, как ее – маны?

Он стал дышать ровнее, без хрипов. Женя посчитала пульс – единственная медицинская процедура, на которую она оказалась способна. Пульс был хороший. Наполненный, как выражалась тетя Лиза, мамина подружка, профессиональная пациентка, приходившая в поликлинику пару раз в неделю, чтоб обсудить с докторами лечение, которое она сама себе назначала. От болезней, которые сама себе придумывала. Любимым ее чтением был «Справочник домашнего врача», любимыми магазинами – аптеки, вместо того чтоб починить туфли, она ходила со стоптанными каблуками, зато регулярно пила импортные витамины и была здоровее всех, кого Женя знала.

Мужчина был безумно хорош собой. Что за везение? То Тарвик, каких в реальной жизни не бывает, кто скрытая тонкая красота Риэля, а тут еще вот этот… Тарвик был похож на киношного обаятельного злодея, Риэль – на сказочного эльфа, этот – на сказочного же колдуна. Или благородного героя, которого жизнь ломала-ломала, да сама ж на этом зубы и потеряла. Был он черноволос, как вороново крыло или реклама шампуня, придающего волосам блеск, чернобород, как героический пират, и черты лица имел мужественно-идеальные. Не Ален Делон, в общем, Какие глаза, конечно, было непонятно, но четко прорисованные длинные и густые брови и длиннющие прямые ресницы и сами по себе…

Удивительно, но на процесс отмывания раненого от пыли, пота и прочего ушло много времени: платочек был невелик, скорость передвижения Жени только снизилась, зато к возвращению Риэля, тащившего не только их груз, но и еще один мешок, больной был готов к лечению. Риэль порылся в своей небольшой аптечке, распотрошил незнакомый мешок и удовлетворенно кивнул.

– Женя, сначала водой промой рану, а потом погуще вот этой гадостью намажь, пока я дрова принесу. Вот-вот дождь начнется, гарта даже мокрая горит, но воняет гадостно. Не бойся, если он еще не умер, запросто может выжить.

Оптимист. Может выжить. А ну как помрет, и прямо сейчас, что называется, у Жени на руках? Она притащила воды в кастрюльке и, содрогаясь от боязни причинить боль, тщательно промыла странную рану. От… как эта фигня называется? Скартум. Только у стражи? Это вряд ли. Аферисты любого мира фору дадут полиции. Вот у Тарвика же наверняка найдется если не скартум, то приятель или должник, который может эту штуку раздобыть. В конце концов оружие можно взять и с тела стражника… А еще можно утешать себя тем, что человек, которому ты оказываешь помощь, исключительно благородный герой, а не разбойник. На всякий случай Женя осмотрела его запястья и гильдейских знаков не обнаружила. Что ни о чем не говорило.

Содержимое черной баночки Риэль не зря назвал гадостью. Оно было мерзко-липкое, густое, черное, тянулось, хотя пахло довольно приятно: травой, дымом. Женя намазала так густо, как получилось, и потом полчаса отмывала руки в ледяной воде, а заодно и лицо умыла, и, подумав, размотала повязку и опустила ногу в воду. К травмам нужно прикладывать холод. Стало хорошо, и она едва не замурлыкала.

Снаружи грохало так, что Женя подпрыгивала. Риэль притащил огромную охапку гарты, свалил в угол и ринулся обратно. Вернулся он скоро, видно, нашел заросли супергорючего растения и решил набрать в запас. По Жениным подсчетам, хватило бы на четыре дня непрерывного поддерживания огня.

Он был совершенно мокрый.

– Дождь начался, – сообщил он, по-собачьи встряхиваясь. – И какой… Сочувствую тем, кто в пути. Никакая палатка не спасет: ее просто смоет. Хватит, вытаскивай ногу, надо снова перевязать…

Он вел себя так, словно никого в пещере больше не было. Вроде как: ой, гражданин начальник, мы и не знали, что тут этот разбойник, спрятались от ливня, куда ж деваться было. Так по-детски… Женя позволила снова перетянуть лодыжку платком и подползла к выходу. Зрелище было жуткое и завораживающее. Она никогда не боялась грозы, хотя никогда и не смеялась над теми, кто боится. Нормальный атавизм, доставшийся от далеких предков. А сейчас она этих предков очень хорошо понимала, потому что серая колышущаяся стена почти равномерно освещалась не бликами и даже не сполохами, а настоящей какофонией зеленовато-синего света. А гремело уже не так мощно, может, шум дождя приглушал звуки.

– Не оборачивайся, – сказал Риэль, – даже трусы мокрые, надо переодеться. Все, уже можно. Возвращайся, простудишься. Это северный ливень, он холодный. Рассказывают всякие ужасы про потерявшихся и замерзших, только это, разумеется, вранье. В здешних краях не замерзнешь, а вот ближе к северу…