Надежда мира - [15]

И страшно. Очень страшно. Такого ужаса она не испытывала с очень давних времен, когда смотрела снизу вверх в такие знакомые и чужие синие глаза, и даже все, что было потом, казалось не таким ужасающим по сравнению с тем взглядом, потому что он был первым, а Женя была… Вот какая она была? Неопытная наивная дурочка. Какой, собственно, и положено быть восемнадцатилетней девчонке.

Долгие часы дороги, обед на постоялом дворе, тоже массивном и каменном, опять долгие часы, ужин в маленьком городском ресторане, ночевка в маленькой городской гостинице, легкий завтрак и снова дорога… Женя послушно затягивала волосы, чтоб не сиять своей уникальной рыжиной, надевала шляпу, точнее нахлобучивала ее, и окружающие, если она вдруг попадалась кому-то на глаза, поглядывали сочувственно, думая, что у нее лицо изуродовано какой-то болезнью. По словам Тарвика, когда-то здесь была сильнейшая эпидемия чего-то вроде оспы, болезнь тогда победили, но изредка случались вспышки, большей частью разовые: в семье мог заболеть один человек. В болезни подозревали магическую основу, и лучшие умы Гильдии магов все еще бились над этой загадкой.

На вопросы Тарвик отвечал охотно и даже обрадованно. Когда начались путешествия между мирами, он не знал, достаточно давно, может сто лет назад, может, двести. Известно некоторое количество миров, сам он бывал в трех, но считается специалистом по Земле, потому чаще всего туда его и отправляют. Откуда информация? Ну так все просто: для начала отлавливали несколько аборигенов, доставляли сюда, потом их знания переписывались в мозг Тарвика. И как видишь, никакой шизофрении… правда, его специально готовили, и довольно долго. Сколько лет? Почти пятьдесят, но такой образ жизни способствует некоторому омолаживанию организма. Что случается с теми, чье сознания списывают? А тебе лучше об этом не знать… Потому что сама понимаешь, что может случиться с человеком, у которого больше нет сознания. Получается растение, и гораздо лучше, чтоб это растение… засохло. Излишней гуманностью этот мир не отличается, точно так же как не отличается ею Земля. А в общем, не бери в голову, какое тебе дело до нескольких человек, принесенных в жертву на благо науки. Дома, что ли, о таком не слыхивала.

Когда они добрались до большого города, Женя поняла: приехали. Тарвик высадил ее на тротуар, вымощенный красноватыми плитами, подогнанными так плотно, что стыки почти не были видны. И трава в них не лезла. Травы вообще не было. Каменный город. Впрочем, как во всяком каменном городе, на подоконниках и балкончиках теснились горшки со всякой цветущей дрянью. Женя не любила комнатных цветов.

Тарвик вскинул на спину рюкзак, Женя повесила на плечо сумку и потащилась за ним следом.

– Лучше пройти пешком, – несколько извиняющимся тоном проговорил он. – Не стоит привлекать внимание. Хотя, конечно, можешь устроить скандал, истерику…

– Но это не в моих интересах, – закончила за него Женя. – Знаю. Так что заткнись и не повторяйся.

– Никогда бы не подумал, что ты можешь быть грубой, – пробормотал он. А кто бы подумал? Эх, знал ты он, насколько грубой может быть Женя. И каким матом может завернуть. И в глаз дать может. Только и правда ведь смысла не имеет. Тарвик и так в растерянности. Чувствует себя неловко. Вот если бы Женя визжала и рыдала, он был бы почти удовлетворен, применял бы свой арсенал успокоительных средств, и кто знает, что там у него припасено в рюкзаке на этот случай. Или он думает о другом: что женщина с характером, какой вдруг оказалась незаметная офис-леди, может спутать планы «Стрелы» и тем самым попортить ему карьеру? Это было бы заманчиво…

Как себя вести с неведомым орденом, она даже не думала. Успеется. «Об этом я подумаю завтра». Чем Женя хуже Скарлетт О’Хара? Тут бы пока со «Стрелой» выдержать, а потом… Понятно. Рассчитывает, что потом она будет слишком занята борьбой со второй личностью, чтобы разубеждать орден. И еще он был уверен, что рано или поздно вторая личность или победит, или настолько разругается с первой, что Жене обеспечен местный вариант психушки.

Шли они долго, и никто не обращал на них внимания. Впрочем, пару раз с Тарвиком здоровались, но по ней скользили равнодушными взглядами, которые Женя безошибочно расшифровывала: «Опять это бабник девицу подцепил».

Зелень здесь все же имелась в виде скверов, аллей и парков. Нормальный средневековый город… Впрочем, почему вдруг средневековый? Мостовая – ровнешенькая, тротуар – идеальный, каменная кладка – гладенькая, архитектурный дизайн на высоте, ничего готического, красивые, изящные здания со всяческими украшениями: колоннами, портиками, резными дверями и ставнями, скульптуры в нишах, чистые окна, чистые и разнообразно одетые люди.

– Лучший парк в городе, – сообщил Тарвик. – Сравнительно безопасный даже ночью, патрулируется лучше, чем что-либо. И красивый, и в то же время местами дикий. А вот и наша резиденция.

Каменная стена, но не демонстративно высокая, просто высокая. В ней – кованая решетка, ну просто произведение искусства, рядом – калитка, тоже своего рода произведение. С кодовым замком.