Над Тиссой (из пограничной хроники) - [9]

«Великолепно! Лучшего и желать нельзя».

Дзюба аккуратно поставил чемодан на то место, где его оставил Белограй, и, распахнув дверь купе, вышел в коридор.

Диктор поездного радиоузла сообщил, что поезд, ввиду ремонта мостов в Карпатах, направляется в Явор кружным путём.

Ранним вечером синий экспресс, до глянца вымытый украинским дождём, медленно входил под высокие стеклянные своды львовского вокзала.

На перроне Дзюба сообщил Белограю неприятную новость.

— Выяснилось, — сказал Дзюба, — что экспресс не может следовать напрямик: на пути временный деревянный мост заменяется новым, капитальным. Придётся спускаться на закарпатскую равнину кружной дорогой через Татарувский и Яблоницкий перевалы, а дальше автобусами пробираться вдоль Тиссы. Какая досада! — Дзюба щёлкнул пальцами. — Ещё чуть ли не двое суток дороги, а мне завтра, понимаешь, завтра надо быть дома! Эх, если б машина… часа через четыре были бы уже по ту сторону Карпат!

— С приездом, Стефан Янович!

Дзюба с удивлением обернулся. Перед ним стоял высокий черноусый человек в помятой замасленной шляпе, в кожаном шофёрском пальто, в кожаных перчатках и тёплым шарфом, обмотанным вокруг шеи.

— Вот это сюрприз! — радостно воскликнул Дзюба. — Прибыл за мной?

— Как видите, — шофёр улыбнулся из-под прокуренных усов, показывая металлические зубы. — Правление артели ждёт вас не дождётся!

— Прекрасно! Поехали! — Дзюба круто повернулся к Белограю: — А ты, сынок?… Если желаешь перемахнуть Карпаты на машине, то и для тебя найдётся место.

— С удовольствием. Какой дурак откажется от такой поездки. Одну минутку подождите, я сейчас вернусь.

Иван Белограй вскочил в свой вагон. Взяв чемоданчик, он зашёл в соседнее купе.

— До свидания, Вера Гавриловна. Покидаю поезд: еду напрямик через Карпаты, машиной. Желаю счастливой дороги. На обратном пути заезжайте в гости. Ох, и встретим!

Он достал записную книжку, что-то написал в ней и, вырвав страничку, протянул женщине.

— Ищите по этому адресу: Колхоз «Заря над Тиссой», Гоголевская, 92. Терезия Симак. Любую справку получите у этой дивчины.

Вера Гавриловна нежно и грустно посмотрела на ровесника своих сыновей, неопределённо сказала:

— Что ж, сынок, может быть, и заеду.

3

На ярко освещённой площади Львовского вокзала, у чугунной ограды сквера, стоял неказистый с виду трофейный грузовик, принадлежавший Яворской артели по производству стильной мебели. Просторная кабина «мерседеса» легко вместила троих. Черноусый, в кожаном пальто, человек, механик Скибан, как его называл Дзюба, сел за руль. Белограя пригласили занять место посредине. Крайним справа по-хозяйски разместился Дзюба. Он с наслаждением вытянул ноги, подобрал под себя пальто и улыбнулся глазами из-под толстых стекол роговых очков,

— Поехали, механик!

Хлынул яркий поток света на омытый дождем булыжник, зашуршали шины, поплыли слева и справа голые каштаны и дома, выложенные глазированными плитами, промелькнули тёмные стрельчатые ажурные башни костёла, прощально прозвенели красные трамвайные вагончики. Машина выскочила на безлюдную дорогу, густо заросшую хмурыми тополями. По обочинам, сразу же за шеренгой деревьев, поднимались отвесные кручи весеннего тумана. Убегали назад жёлтые щиты дорожных указателей.

Механик Скибан сосредоточенно склонился над рулём,, Белограй беспечно курил, вглядываясь в дорогу. Дзюба молча затаился в своём углу, как бы дремля. Уверенный в полном осуществлении своего замысла, он не склонен был тратить какие-либо новые слова на обречённого Белограя.

Машина безостановочно мчалась на юг, к Карпатам. Деревня за деревней оставались позади, на севере. Всё пустыннее и темнее улицы. Вот прорезал жидкую туманную мглу последний, забытый, наверное, огонёк в придорожной хате, крытой замшелой соломой, с аистом на гребне, и машина покатилась по глухой прикарпатской равнине.

Туман отступил от дороги так далеко, что едва угадывался. Разбежались с обочин и деревья, оголилось шоссе. Асфальт сменился хорошо укатанной щебёнкой. Громче зашуршали шины. Ветер, до этого неслышный, завыл в рёбрах стёкол. Потянуло холодом. Воздух стал чище, яснее. На небе вырезались яркие зимние звезды, а на земле, у самого горизонта, показалось что-то тёмное, высокое, увенчанное зубцами.

— А вот и Карпаты… — проговорил Белограй, хлопая кожаными перчатками одна о другую. — Здорово, Верховина! Давненько мы с тобой не видались.

Карпатские предгорья быстро приближались, вырастали. Машина скоро побежала между кудрявыми холмами. Потом дорога круто, почти под прямым углом, свернула влево. Взвизгнули на повороте шины. Голова Белограя упала на плечо Дзюбе.

— Держи её крепче, а то улетит, — усмехнулся председатель артели.

Машина поднималась в гору, выбрасывая из-под колёс мелкие камешки и похрустывая по ледяным лужицам. Новый поворот — и ещё круче дорога, пробитая по горному склону. Там, где она изгибалась, ныряя в гуще хвойных деревьев, вспыхнули в лучах автомобильных фар два камня-самоцвета.

— Лиса!… — страстным охотничьим шёпотом вскрикнул Белограй.

Камни-самоцветы погасли. Лиса не спеша, ленивой трусцой спустилась на обочину, исчезла в лесу, мелькнув пушистым хвостом.