Над Тиссой (из пограничной хроники) - [19]

И час, и другой, и третий капитан Шапошников всевидящими глазами опытного, на всё готового лазутчика искал уязвимые места на пятой заставе и не находил их. Не пройти ему днём, не пройти и тихой ясной ночью. Его услышат, увидят всюду, на любом метре пограничной земли. Надо ждать особенно благоприятной погоды: ветра с дождём, непроглядного ночного тумана. Только в такую ночь можно рассчитывать на какой-то успех.

Адъютант, перетянутый полевым снаряжением, с пистолетом и сумкой, в наглухо застёгнутой шинели, открыл переднюю дверцу машины, пропустил генерала Громаду и ловко вскочил на заднее сиденье.

Шофёр повернул голову и молча, одними глазами, спросил: «Куда прикажете?»

— На границу.

Часто сигналя, машина медленно, осторожно пошла по городу. Густой, тяжёлый туман наполнял улицы. В седом мраке тревожно перекликались автомобили. Моросил мельчайший дождь. Остро тянуло промозглой сыростью.

За городом шофёр прибавил скорость. В белёсом сыром пологе тумана замелькали телеграфные столбы. Вскоре из тумана выступили чёрные силуэты домов большого населённого пункта. Шофёр чуть повернул голову к генералу и опять молча, одними глазами, спросил: «Заедем или мимо?» Громада махнул рукой. Машина свернула вправо, на просёлочную дорогу. Внизу показалась Тисса.

«Вездеход» долго бежал вдоль границы, по берегу реки, почти у самой кромки служебной полосы. Машина работала обеими ведущими осями и всё-таки неуверенно скользила по глубокой разъезженной колее, из-под колёс летели брызги воды и грязи.

Шофёр часто останавливал машину, протирал залепленное грязью переднее стекло. И в такие мгновенья особенно ощущалась глубокая тишина границы.

Лес вплотную подходил к дороге — глухой, нехоженый, таинственный лес пограничной полосы. Когда берег реки становился пологим, низменным, лес убегал от реки на взгорья, уступая место непроходимым зарослям кустарника и камыша.

Один за другим мелькали зелено-красные пограничные столбы и высокие дозорные вышки.

Грунтовая дорога выбежала из леса прямо на шоссе. Весело шурша мелкой галькой, напоминающей о море и горных реках, газик пошёл быстрее.

— Комендатура! — вполголоса проговорил адъютант.

Лучи фар выхватили из тумана небольшой пруд, поросший камышом, плотину, каменные стены водяной мельницы и приземистое здание на берегу. С тыла к комендатуре примыкал густой лес. На той стороне, на западном берегу реки, светились огни деревни.

Шофёр, повидимому, подумал, что генерал обязательно задержится, и замедлил ход газика.

— Вперёд! — сказал Громада. — На заставу!

Пятая застава располагалась неподалёку от Тиссы, в двухстах метрах от границы, по соседству с землями колхоза «Заря над Тиссой». Большой, недавно срубленный бревенчатый дом, где размещались пограничники, три весёлых теремка с резными наличниками и воинственными петушками на гребне крыш (здесь жил начальник и его заместитель), низенькая, пахнущая свежим деревом баня, длинная конюшня, помещения для собак, дощатый навес над штабелями наколотых дров, колодец с журавлём, лестница, кольца, шесты и турник для гимнастических упражнений, гравийные дорожки — всё это обнесено невысоким частоколом, чуть потемневшим от времени и дождей.

Узнав от соседней заставы, что генерал Громада направился к нему, капитан Шапошников тотчас одёрнул китель, поднялся и, глядя в окно, через которое смутно виднелась Тисса, задумался: в порядке ли его хозяйство, за которое ему придётся держать ответ перед генералом?

Шапошников думал о границе. Нет, не о широкой реке, не о служебной полосе, не о погранзнаках, не о внешних признаках границы. На границе можно нагородить чего угодно и сколько угодно. Однако техника лишь затруднит доступ врагам, но не остановит их, если за техническими препятствиями не будут стоять люди. На людях, на человеке держится охрана границы. Вот об этом, о людях, о том, что составляет плоть и душу государственного рубежа, и думал Шапошников. Он мысленным взором окинул передний край своего участка, от фланга к флангу. И перед ним предстали такие разные, но все одинаково дорогие лица солдат, сержантов, старшин, офицеров. Шапошников пытливо вглядывался в эту живую границу и думал: правильно ли он расставил людей, не осталось ли где-нибудь лазейки для нарушителя, все ли пограничники готовы услышать вражескую поступь и сквозь туманную мглу? Шапошников твёрдо ответил: да, все, и даже Каблуков. Всем верил капитан Шапошников, на каждого надеялся: не подведёт.

Части генерала Громады охраняли один из самых молодых участков границы Советского Союза. Возник он в результате договора СССР с Чехословацкой Народной Республикой, которым было завершено великое дело слияния в одну семью украинского народа.

Шапошников, тогда ещё лейтенант, в числе многих других офицеров, попал на закарпатскую границу в первые же дни её образования. В те времена на берегах Тиссы ещё не было ни погранзнаков, ни другого оборудования границы.

Упорно и трудолюбиво, из года в год Шапошников укреплял и совершенствовал охрану границы на своём участке. Он сумел сделать больше, чем был обязан по долгу службы. Существовала теория, что в горах невозможно поставить на пути нарушителя такую серьёзнейшую преграду, как служебная полоса. Шапошников вопреки этой теории оборудовал КСП. Смоет её дождём, унесут весенние талые воды плоды многодневных тяжёлых трудов — всё равно в скором времени вдоль границы опять вырастала служебная полоса. Там, где круты были гранитные склоны и земля не держалась, ставили рубленые соты, клети, одну над другой, ступенчато, засыпали тяжёлыми камнями, а потом мягкой землёй, хорошо отпечатывающей следы. Все соседние заставы последовали его примеру.