Национализм как политическая идеология - [89]

Одно из наиболее активных националистических движений сепаратистского толка имеет место на севере Испании в Стране Басков. (Баскское население на юге Франции обнаруживает относительную индифферентность к идее независимости.) Традиция собственной государственности, опыт этнической дискриминации в период диктатуры Франко, развитость региона в экономическом отношении сделали идею суверенитета популярной среди широких слоев населения Страны Басков. Наиболее радикальным носителем этой идеи является партия Эри Батасуна — политическое крыло террористической организации ЭТА. Симпатии басков к ЭТА резко пошли на убыль после серии убийств популярных местных политиков, осуществленных боевиками ЭТА во второй половине 1990-х гг. Вместе с тем запрет на деятельность Эри Батасуна, к которому прибег испанский премьер-министр на волне борьбы с «международным терроризмом», поднявшейся после 11 сентября 2001 г., вызвал неодобрение значительной части баскского общества.

Международное сообщество, как правило, не признает требований сепаратистов, исходя при этом как из политико-прагматических, так и из морально-правовых соображений[352]. Однако из этого правила есть исключения. Первое составляет отделение от Пакистана Восточной Бенгалии в 1971 г., случившееся по историко-политическим и географическим причинам.

После ухода Великобритании из Индостана на полуострове были образованы две политические единицы: государство Индия с преимущественно индуистским населением и государство Пакистан с преимущественно мусульманским населением. В Пакистан вошли территории на северо-западе, населенные пенджабцами, синдхами, пуштунами и белуджи, и на северо-востоке Индостана, населенные в основном бенгальцами. Восточный Пакистан, или Восточную Бенгалию, отделяли от Западного Пакистана полторы тысячи километров. В 1965-1971 гг. между Индией и Пакистаном шла война, результатом которой и стало предоставление суверенитета Восточной Бенгалии (Бангладеш).

Второй прецедент образует случай Эритреи, также достаточно специфичный.

Территория Эритреи частично находилась в составе Эфиопского царства в XIII—XVI вв. С 1880-х гг. Эритрея стала итальянской колонией. Граница с Эфиопией была закреплена в 1896 г. С 1935 по 1941 г. Эритрея вместе с Эфиопией входит в состав итальянской колонии Восточная Африка. С 1941 по 1952 г. — под британским военным правлением. В 1952 г. Эритрея вновь присоединена к Эфиопии на правах субъекта федерации, но вскоре превращена в административную единицу унитарного государства. Вооруженная борьба за независимость началась сразу после присоединения. Она усилилась после 1974 г., когда в Аддис-Абебе произошел государственный переворот, в результате которого монархия сменилась военным режимом марксистского толка. Шансы на успех «Народного фронта освобождения Эритреи» были невелики до тех пор, пока у власти находилось правительство, пользовавшееся поддержкой Москвы. Оно пало в 1991 г. Референдум о независимости Эритреи был назначен на 1993 г. Однако временное правительство в Аддис-Абебе восстановило границы провинций в соответствии с этническим делением. Вспыхнувшая гражданская война завершилась поражением эфиопской армии. В 1993 г. Эритрея стала членом ООН.

Третий пример удачной сецессии, совершившейся после Второй мировой войны, — образование в 2001 г. государства Восточный Тимор. Это могло случиться только потому, что оккупация последнего Индонезией никогда не была признана международным сообществом.

Западная часть острова Тимор была голландской колонией и после деколонизации стала частью Индонезии. Восточный Тимор был колонией Португалии. В 1960 г. Генеральная Ассамблея ООН внесла Восточный Тимор в список «несамоуправляющихся территорий». В 1974 г. Португалия, признав право на самоуправление и независимость своих бывших колоний, попыталась создать здесь временное правительство и парламент, которые должны были определить политический статус Восточного Тимора. Этому воспрепятствовала сначала гражданская война между сторонниками независимости и сторонниками присоединения к Индонезии, а затем оккупация этой территории Индонезией. Начиная с 1977 г., Португалия как государство, которое согласно мандату ООН управляло данной несамоуправляющейся территорией, ежегодно информировала Генерального секретаря о том, что «ей продолжают мешать ответственно управлять Территорией из-за незаконной оккупации ее третьей страной»[353].

Наконец, последний пример признанной международным сообществом сецессии — «бархатный раздел» Чехословакии на Чешскую Республику и Республику Словакия, произошедший по договоренности между Прагой и Братиславой.

3. «Реформаторский национализм» — проблематичное понятие. В современных условиях крайне трудно определить, в какой мере националисты, декларирующие свою приверженность социально-экономическим реформам, действительно нацелены на реформирование, а в какой — на голое удержание власти. Тем не менее можно назвать несколько случаев, в которых реформаторские функции националистических идеологий бесспорны. Это, во-первых, три страны Ближнего и Среднего Востока: Турция, Египет и Иран. В каждой из них национализм служил идеологическим обеспечением модернизации и секуляризации общества и помогал противостоять давлению панисламизма. Во-вторых, это ряд государств Восточной Азии: Япония, Южная Корея, Тайвань и Сингапур. Во всех этих странах национализм лежал в основе консолидации масс, необходимой для экономического рывка. Без опоры на мобилизационный потенциал национализма успех «азиатских тигров» в соревновании за выход в число передовых стран вряд ли стал бы возможным.