О душа, как это грустно, как мучительно: у тебя нет отца, о мужественное, прекрасное, благородное создание!
Твой высший смысл и твоя цель, человек, — в тебе самом; если бы тебе не было дано иметь душу — ведь говорят, что ты создан по образу и подобию божьему, — ты был бы всего лишь ужасным, чудовищным, надменным и бессмысленным животным.
*
Мой внутренний огонь: порой светит, порой только жжет.
*
Еще и потому мы страшимся смерти, что иногда она похожа на дезертирство.
*
Нынче и впрямь жить гнусно; но еще гнуснее было бы сложить оружие.
*
Большинство, а не меньшинство людей должно быть счастливо; пока же большая часть человеческого рода несчастна; счастливые, вероятно, составляют лишь малый процент, некое исключение. То, что мы в повседневном обиходе зовем счастьем, — не благополучие, а чувство удовлетворенности.
Обычно оно возникает от удовлетворения материальных потребностей; душа никогда не насыщается сполна: ее потребности нематериальны.
Непресыщенная душа — душа напряженная, пылающая, окрыленная.
*
Кто воюет, не так тяжело переносит ужас побоища и полученные раны.
*
Искусство остается копией природы или действительности в том смысле, что рядом с естественной природой созидает свою естественность, рядом с действительностью реальной воздвигает свою внутреннюю действительность.
*
В семье европейских наций славяне больше и дольше всех были рабами, терпевшими господство других наций, в то время как некоторые более счастливые нации непрерывно пользовались выгодами самостоятельности и свободы. Из этого для нас вытекает нравственное предостережение и ободрение: серьезность в отношении к свободе, уважение к правам, готовность встать на защиту справедливости.
Это не привилегии, но, что гораздо важнее, вечные и святые идеалы.
*
В поисках жизненного смысла я вложил в эти записи всю свою радость и всю печаль, веру и сомнения, ощущение жизни и смерти.
*
Пытаясь задушить нас, унижая нас, вы еще больше опозорили себя.
*
Чем значительнее художественное произведение, тем меньше оно напоминает что-либо иное и тем больше — само себя.
*
Не более чем размышления художника: стоит ли чего-нибудь то, что он делает, не само творение его рук, а его материал, то, из чего он творит, — мир вокруг него и он сам. Это и есть его материал. Иов. Или, пожалуй, еще скромнее: я не взыскую страдальческого венца, скорее — внутренней уверенности.
*
Замко́вый камень.
Это верно, художник должен чувствовать и мыслить картинами. Встречаясь с миром явлений, он страшится за свой внутренний мир. Не оказался бы тот всего лишь обманом, мучительным обманом, видением без существенного содержания. Вместе — прекрасное с дурным — плохой театр.
Ведь художник живет на развалинах мира. То есть на развалинах старого, гибнущего мира, а разные Франко, которые, казалось бы, хотят его удержать и сохранить, лишь вызывают пожары бомбардировкой, разрушают его
здание убийствами и осадой. Гигантское здание старого мира идет на слом, и мы остались без крова, без пристанища. Как осажденный Мадрид. Много героизма, в кинотеатрах по-прежнему демонстрируются фильмы, а когда начинают выть сирены (в нас), мы разбегаемся по щелям и, щурясь, с тоской смотрим на солнце.
Страх перед пустотой. Чтобы мир художника хоть чего-то стоил. Чтобы не был огромными развалинами. Счастье, любовь, правда... слова, которыми мы так часто пользуемся, не должны быть пустыми. Не должны стать всего-навсего звуком, блестящим стеклянным шариком, которым играет искусство, которым ради минутной забавы, развлечения (нечто вроде дешевого романса) ...играет весь мир.
И довольно. Жизнь не пишется, жизнь живется.
