Начало - [61]

Парень стушевался, покраснел. Повисло тяжелое молчание.

– Там… Васька-птичник ищет вас – выдавил из себя Коля – Голубь прилетел из Казани. Все по вашей задумке.

* * *

Хлопуша в коротком письме сообщал шифром, что до Казани добрался удачно. Нашел старых дружков по каторге. У них и остановился. Войск в городе нет совсем – одна гарнизонная рота. По всей губернии волнения – солдатские команды в разгоне, сам губернатор Брант сидит на «чемоданах». В народе поговаривают, что вывозит мебель в Москву. Большую власть в городе имеет «опальный от Екатерины» митрополит Вениамин. Хлопуша советовал мне связаться с ним.

Я еще рез перечитал расшифрованное послание. Надо писать Вениамину и брать Казань. А значит, требуется выезжать к войскам Мясникова. Дождаться новых пушек и сразу ехать. В дороге составить письмо митрополиту. Я про него слышал. Он был обвинен в сношениях с Пугачевым и в ходе следствия находился под домашним арестом. Екатерина уже несколько лет последовательно вычищает из высшего духовенства малороссов. Удаляет их в заштатные епархии и даже сажает под аресты, как митрополита Арсения, который резко выступил против секуляризации церковных земель. Тут явно имелось поле для интриг. Того же «ссыльного» Вениамина можно поманить патриаршеством. Синод и заседающие там иерархи – продавшиеся престолу с потрохами и подпевающие Екатерине – кость в горле всему черному и белому священничеству России. Они с радостью поддержат все мои устремления по ликвидации Синода.

Прошло несколько дней. Новости повалили как из рога изобилия.

Во-первых, Овчинников добивает остатки отряда Корфа. Происходит несколько мелких стычек возле Сеидовой слободы и Сакмарского городка. Правительственные войска рассеяны, частично взяты в плен.

Во-вторых, примчался посланник от Перфильева. Пал Яицкий городок. Безо всякого шифра Афанасий Петрович сообщал, что крепость удалось захватить в ходе ночной вылазки верных мне казаков. Убито больше пятисот солдат – остальные сдались. Рукой Шигаева была приписка, что в их верности есть сомнения, а захваченного коменданта Симонова он предлагает казнить, так как тот и в плену продолжает смущать умы казаков, утверждая, что я никакой не Петр III, а беглый вор Емелька Пугачев.

Я тут же отписал, что запрещаю убивать Симонова и требую его вместе с присягнувшими мне солдатами отправить в Оренбург. Одновременно предложил направить разъезды к Астрахани и Царицыну. «В малых силах». Посмотрим, что будет у нас с южным направлением. Позарез нужно «поджечь» Дон.

Хотел бы узнать, как Екатерина будет возвращать свои войска из Турции по разоренным провинциям, где в каждом селе – партизанские отряды, а в каждой деревне – свой Денис Давыдов да Василиса Кожина. Вторжение Наполеона – покажется легким приключением.

Третья новость, которая сваливается на меня после победы в Яицком городке – триумфальное возвращение Лысова и Мустофанова. Один взял все крепости верхнеяицкой линии, привез мне казну и пороха с ядрами. Второй – пригнал аж полторы тысячи человек заводских рабочих с пяти предприятий Демидова. От татарского старшины я также получаю целый обоз длинною в километр, в котором чего только нет – мортиры, единороги, сотни ружей. У меня появляется возможность создать и вооружить второй заводской полк. А также еще одну артиллеристскую батарею. Только вот где взять офицеров?

Делать нечего. Обоих – и Лысова и Мустофанова, не говоря уж о Перфильеве с Шигаевым, надо награждать. Также хорошо бы поддержать медалью раненых в госпитале. Это поднимает моральный дух. Вызываю к себе Авдея и даю ему задание сделать ордена.

– Это можно – соглашается выкрест – Вам бы, царь-батюшка, еще бы зимнюю корону. Видел ваш выезд на улицах. Можно красиво шапку украсить.

Корона и правда не налезала на меховой головной убор.

– Сможешь сделать вторую шапку Мономаха? Хотя бы подобие – поинтересовался я – Каменьев и злата дам.

– Попробую – Авдей даже не удивился – Но сначала рисунок сделаю. А какие ордена делать потребна?

– Красного знамени. Два вида. Трудового – с серпом и молотом. И боевого – с саблей и мушкетом. Двух степеней каждый.

Я опять решил не придумывать ничего нового. Если что-то хорошо работало в прошлом, то сработает и в далеком прошлом. Красные знамена и повязки в армии прижились. Даже некоторые офицеры, в целях сближения с солдатами, начали украшать себя крепом. Что уж говорить про бывших крестьян…

Нарисовав эскизы орденов и попрощавшись с Авдеем, я принимаю Неплюйводу. Художник закончил картину «Петр III принимает присягу у жителей Оренбурга». Написано все слегка гротескно, но живо так. Картина размером полтора метра на два, в деревянной раме. Прямо просится на стену. Там где висел парадный портрет Екатерины.

– Сколько хочешь? – интересуюсь я, разглядывая полотно.

– А сколько, царь-батюшка, не жалко – с хитрецой отвечает Неплюйвода.

Мне было не жалко тысячи золотых рублей. Огромная сумма для художника. Тот даже рот раскрыл.

– Плачу. Но с условием – я назидательно поднял палец – Нужно сделать с картины десяток литографий.

Неплюйвода смотрит на меня с непониманием. Я кличу из приемной Почиталина и когда он заглядывает, велю позвать Рычкова. Когда Петр Иванович приходит, я раскрываю обоим мужчинами секрет литографии.