Начало всего - [40]

– Нужно довести дело до конца, – наконец произнес я. – Если мы снова поменяемся местами, то можем оказаться на раунде с тем, с кем уже дискутировали. Это будет катастрофой.

– Я знала, что ты сделаешь это для меня, Эзра. Знала, что ты меня поймешь. – Кэссиди обняла меня, притянула к себе и уткнулась лицом в мою грудь.

В тот момент мне верилось: когда-нибудь она решится поделиться со мной тем, что с ней происходит. И в чем бы дело ни заключалось, все, наверное, будет не настолько ужасно, как рисует мое воображение.

Тоби я о нашем жульничестве не рассказал. Тем утром мы с Кэссиди пошли на раунды друг друга и вели себя как ни в чем не бывало, словно самое важное, что между нами случилось, – ночевка на одной постели.

Днем дали информацию по финальным раундам. Никто из нас в финал не прошел. Все потрясенно уставились на Кэссиди, вопрошая, кто же это победил непобедимую Кэссиди Торп. В ответ она лишь молча улыбалась, будто знала отличную шутку, которой жаль было делиться с остальными.

Однако ей пришлось поделиться этой шуткой со мной, потому как она напрямую касалась меня. Вот только я не находил в ней ничего смешного.

Кэссиди сказала, что мы похожи, и я ей почти поверил. Она заставила меня почувствовать себя так, словно я спасаю ее. Но чем больше я размышлял над этим, тем больше задавался вопросом: почему она просто не выиграла турнир? Не доказала всем раз и навсегда, что она – непобедимый чемпион? Хотя важно ли все это? Ведь каждый раз, закрывая глаза, я представлял себе уютно устроившуюся на моем плече Кэссиди, вспоминал тепло ее ног и нежность кожи. И надеялся, что из всего того, что я желал, но не мог получить, Кэссиди станет единственным исключением.

18

ВЕЧЕРОМ Я сидел за столом, правя пробное сочинение по «Гэтсби». В парке Мэдоу-бридж давно уже горели фонари, их свет озарял жимолость и выхватывал из темноты светоотражающие полоски на кроссовках бегунов. Я подумал о Кэссиди с ее фонариком и о том, как стоял у окна, ожидая, когда ее комната погрузится во тьму. Фрэнсису Скотту Фицджеральду это пришлось бы по душе.

Купер поскуливал, прося внимания. Улегшись на мои стопы, он грыз жевательную косточку, держа ее вертикально в лапах, точно курительную трубку. Я наклонился и погладил его. Он вздохнул.

– Ты прав, – сказал я. – Знаю. Я безнадежен.

Я потянулся к выключателю настольной лампы и подал сигнал: «Привет».

В спальне Кэссиди тут же погас свет и зажегся фонарик.

«Прости».

– Она извиняется, – передал я Куперу, поскольку он азбуку Морзе не понимал.

Он поднял морду, словно говоря: «Но ты же знал, что так и будет, старина».

Фонарик Кэссиди снова мигнул.

«Прости меня».

На этот раз я с ответом не тянул:

«Всегда».

На следующее утро мама разбудила меня слишком рано.

– Эзра, – взволнованно позвала она, заглянув в мою комнату. – К тебе пришли.

– Мм-фм, – промычал я. – Сколько времени?

– Девять. Милый, в последнее время ты так устаешь. Может, мне позвонить доктору Коэну?

В сонном разуме мелькнула мысль: нужно прекращать говорить «я устал», когда хочу подольше поторчать в своей комнате.

– Я допоздна писал сочинение.

– Понятно. Тебя внизу ждет очень милая девушка. Она хочет, чтобы ты позавтракал со своими друзьями из команды по дебатам.

Я резко сел.

– Здесь Кэссиди?

– Я оставила ее в кухне с твоим отцом. Она просто красавица, милый. А ее родители – доктора.

Ожил один из моих самых страшных кошмаров: пока я спал, родители внизу мучили девушку, которая мне нравится, вопросами, чем ее предки зарабатывают на жизнь.

Пять минут спустя я влетел в кухню, застегивая на ходу рубашку. Кэссиди сидела на полу и чесала Купера за ушами.

– Привет! – радостно сказала она. – Ты забыл о завтраке с командой?

– Упс, – состроил я для родителей смущенное лицо. Никакого завтрака с командой и в помине не было.

– Можно нам взять с собой Купера? – спросила Кэссиди.

Пес заинтересованно поднял голову.

– В кафе? – ужаснулась мама.

– Конечно же, нет, миссис Фолкнер. Ребята придут ко мне есть оладьи. Наша домработница не против. Мой дом на той стороне парка.

– Ну тогда, наверное, можно, – с сомнением произнесла мама.

Как только мы оказались на крыльце – Кэссиди с поводком в руке, – я вопросительно поднял бровь.

– Что происходит?

– Ты мне не поверил? – Невинно округлила она глаза. – Ох, Эзра, ты меня обижаешь.

Мы пошли к воротам, которые вели в парк. Купер с гордым видом бежал впереди, держа в зубах поводок, он был страшно доволен собой.

– Кстати, в моей сумочке есть солнцезащитный крем. Если он тебе нужен. – Кэссиди придержала створку ворот.

– Зачем он мне?

– А разве я не сказала? Мы отправляемся на поиск сокровищ.

– Вообще-то, ты сказала, что мы будем есть оладьи с командой по дебатам. У тебя дома.

– Так это же кодовое выражение, означавшее: «Мы идем на поиск сокровищ». Потому мы и взяли Купера. Он будет нашей ищейкой.

Она свернула вправо, на дорожку, ведущую к туристическим тропам.

– Хорошо, – сдался я. – Давай свой крем.

Кэссиди выудила его из сумочки, и я намазался им, пока она играла с Купером. Пес поглядывал на меня многозначительно: «Значит, это та самая девушка, старина?»

– Ты отвечаешь за наш маршрут, – заявила Кэссиди, сунув мне свой мобильный. – Не закрывай приложение, а то нам придется начинать все заново.