Начало года - [40]
Но и в такую погоду люди шли или ехали в больницу за многие километры, иные даже с малыми детьми. Видно, очень верили они в атабаевских докторов. Конечно, в такую погоду Георгий Ильич больше не приглашал Фаину на луга: повсюду грязь и вода, какие еще могут быть прогулки!..
В один из субботних вечеров Фаина собралась домой пораньше, успела накинуть поверх осеннего пальто лиловый плащ-«непромокайку», но в последнюю минуту к ней прибежала старшая сестра Глаша Неверова и торопливо передала, что Фаину Ивановну вызывает главный врач.
— Даже не знаю, зачем вас вызывают, Алексей Петрович не сказал, — извиняющимся голосом добавила Глаша.
Когда Фаина вошла в кабинет главного врача, тот одиноко сидел за своим столом, лицо у него было усталое, а глаза припухшие: сегодня он снова делал операцию.
— Фаина Ивановна, — сказал он, вместо приветствия качнув головой, — только что звонили из Тургая. Ну, вы знаете эту деревню, вы там бывали… У них там тяжелобольной, а фельдшер, девчонка, выскочила замуж и укатила куда-то.
Соснов нетерпеливо побарабанил пальцами, словно осуждая молоденькую фельдшерицу за столь опрометчивый поступок.
— Фаина Ивановна, в Тургае тяжелобольной, он нетранспортабелен, а посмотреть некому… Может, вы съездите? Я понимаю, сегодня суббота, вам хочется отдохнуть, но у нас нет людей, чтобы послать туда. Все заняты… Придется съездить вам, Фаина Ивановна. А? Ну, ну, не расстраивайтесь. Да, с вами поедет Георгий Ильич: возможно, понадобится хирургическая помощь.
Соснов сдернул с носа очки, долго и тщательно протирал их, затем добавил примирительно:
— Вы меня, Фаина Ивановна, извините, но там человек ждет, я обещал…
Фаина вздохнула и сказала:
— Я понимаю. Хорошо, я… то есть мы съездим в Тургай.
— Вот и хорошо, — облегченно проговорил Соснов и как-то странно посмотрел на Фаину, словно еще раз хотел извиниться.
У Заки долго не заводилась машина, поэтому выехали уже совсем под вечер. Фаина с Георгием Ильичом уселись на заднем сиденье, он сразу же ласково взял ее руку в свою. Дорога была никудышная. Машину то и дело бросало в стороны, порой «газик» угрожающе кренился вбок, тогда Георгий Ильич сильнее сжимал руку Фаины, словно желая подбодрить ее. И хотя всю дорогу шел холодный, мелкий дождь и машину очень сильно подбрасывало на разъезженной колее, — все равно Фаина была готова ехать вот так, рядом с Георгием Ильичом, хоть на самый край света!
До Тургая ехать оставалось уже немного, но Заки вдруг почему-то притормозил и обернулся к седокам:
— Где поедем? Если прямиком, там крутой подъем, а если в объезд, то лишних километров пять…
Фаина с каким-то озорным вызовом ответила:
— А поедем по прямушке, Заки! Авось проскочим этот твой подъемник! Мы ведь счастливые, нам повезет, вот увидишь.
Проехали еще с километр, потом начался подъем. Дорога здесь оказалась глинистой, машина забуксовала. Фаина порывалась выйти из кабины, но Заки невесело усмехнулся:
— Сидите, чего там. Порожняя машина пуще буксует.
С большим трудом Заки дотянул машину до половины подъема, но тут задние колеса в какой-то миг забросило в полуметровую промоину, «газик» скособочился и окончательно застрял.
— Приехали… На дифер села, теперь хана… — мрачно проговорил Заки и про себя добавил крепкое слово. Он выключил мотор, сразу стало слышно, как по брезентовой крыше шуршит дождь. Фаина с испугом покосилась на притихшего Георгия Ильича и осторожно высвободила руку из его ладоней, а Георгий Ильич словно и не заметил этого.
Под дождем, хлюпая по жирной грязи, Фаина старалась хоть чем-то помочь шоферу. Упершись измазанными в глине руками в холодное, мокрое железо, она вместе с Заки силилась раскачать машину. Видя их напрасные усилия, Георгий Ильич тоже вышел из машины, постоял, зябко горбясь, недовольно пробормотал:
— Не зная броду, полезли в воду… Не первый год за рулем, пора бы знать дорогу. — Это он в адрес Заки. А потом, явно имея в виду Фаину: — В таких случаях на авось не полагаются… Ч-черт, дернуло меня поехать!
Он с сожалением посмотрел на свои облепленные глиной ботинки, недовольно скривил лицо и снова полез в машину.
Незаметно стемнело. Дождь ненадолго перестал, но тут же снова несмело зашуршал по брезенту. Заки со злостью ткнул носком сапога в тугую резину колеса, выругался в сердцах:
— А, мать-телега, отец-колесо, ведь знал, что тут паршивое место! Вот и загорай теперь! Пойду, может, встречу кого…
Он отрешенно махнул рукой и захлюпал по грязи в гору, в сторону Тургая. Фаина постояла некоторое время, затем открыла дверцу и протиснулась в машину, сиротливо сжалась в углу. Георгий Ильич молчал, теперь уже не дотрагивался до ее руки. Вокруг машины было пустынно, темно, еле слышно шуршал по брезенту дождь, будто кто-то невидимый шаркал над головой в мягких тапочках. Фаина про себя кляла и ругала свою оплошность: «Ой, и зачем только сказала, чтобы ехать по прямушке! Теперь давно бы были уже на месте. И что там подумает о нас больной? Ждет, поди, не дождется… Была б одна — еще ничего, а тут из-за меня другие мучаются. И Георгий рассердился, молчит и даже не смотрит…»
Словно угадав ее мысли, Георгий Ильич зашевелился, вытянул из кармана папироску, чиркнул спичкой. На мгновение в машине стало светло. Но спичка быстро догорела, и снова все погрузилось в мрак, казалось, темнота вокруг стала непроглядней прежнего.
Русскому читателю хорошо знакомо имя талантливого удмуртского писателя Геннадия Красильникова. В этой книге представлены две повести: «Остаюсь с тобой», «Старый дом» и роман «Олексан Кабышев».Повесть «Остаюсь с тобой» посвящена теме становления юношей и девушек, которые, окончив среднюю школу, решили остаться в родном колхозе. Автор прослеживает, как крепло в них сознание необходимости их труда для Родины, как воспитывались черты гражданственности.Действие романа «Олексан Кабышев» также развертывается в наши дни в удмуртском селе.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.