Начало года - [28]
Нащупав морду меринка, он взнуздал его, ласково потрепал за уши:
— Ничего, Серка, скоро мы домой… Заждались тут… Тебе, понятно, без клевера невесело, а мне и вовсе ни к чему дежурить у чужих ворот. Овчарник, вишь, надо перекрывать, дожди скоро… А Римму, видно, придется покуда здесь оставить. Доктора и врачи у них хорошие, я знаю, можно на них положиться. Наша Римма вскорости будет бегать небось бойчее прежнего. А дожидаться, пока она сама к нам выбежит, — больно долго, никакого расчета. Видно домой нам пора. Ничего, доберемся…
Поднявшись по ступенькам, он потянул дверь на себя и остановился у самого порога, зажмурившись от яркого света.
— Светло у вас тут. Электро горит… — как бы извиняясь, сказал он медсестре, которая позвала его. Та не ответила, молча подала белый халат и показала рукой, чтоб шел за ней. Стараясь не стучать сапогами, Замятин направился вслед за сестрой по длинному коридору. Тихо в корпусе, все больные, должно быть, спят давно. Пахло лекарствами, с непривычки першило в горле.
— Вот сюда пройди, — шепотом сказала сестра, пропуская Замятина вперед.
Шагнув в палату, он сразу увидел свою дочь. Из-под простыни виднелось только очень бледное личико. У изголовья на стуле сидит молодая девушка-врач, во всем белом, на голове у нее круглая шапочка, тоже белая. Чуть поодаль, возле окна, на табуретке горбится Алексей Петрович Соснов.
— Фаина Ивановна, пришел отец девочки, — вполголоса сказала сестра, указав глазами на вошедшего. Девушка-врач наклонила голову и встала, уступив свое место Замятину. Он сел осторожно, сложил руки на колени и уставился на дочку долгим, жалеющим взглядом.
Все молчали. Наконец, Соснов вроде очнулся, с трудом распрямил спину, табуретка под ним резко скрипнула.
— Фаина Ивановна, сколько ввели кофеина? Попробуйте еще…
Замятин повернул к нему лицо, на котором блестели капельки пота, проговорил дрожащим, просительным голосом:
— Алексей Петрович, дочку мою уберечь бы надо, не дайте помереть… Она у нас учится хорошо, послушная всегда… А, доктор? Мать ее дома заждалась…
Соснов снял очки, принялся протирать стекла полой халата, долго не отвечал.
— Ну да, я знаю, мать ждет, да, да… А девочка… у нее теперь кризис, самое трудное… Если до утра ничего не случится, тогда…
Соснов не докончил и замолчал. Замятин больше не стал спрашивать его, низко сгорбился на сиденье. Халат сполз с его плеч и мягко упал на пол. Не глядя ни на кого, Соснов встал и медленно вышел из палаты. Было заметно, как трудно ему идти, он сильнее обычного налегал на свою палку.
…Ранним утром, перед самым рассветом, спустя трое суток после операции, Римма Замятина умерла.
Как всегда, врачебная пятиминутка началась ровно в девять, минута в минуту. Все сидели на своих привычных местах. Точно такая же «линейка» проходила вчера, позавчера, неделю, месяц назад… Однако в это утро многим бросилось в глаза, — сегодня главный врач выглядит усталым, под глазами налились тяжелые мешки. Вероятно, каждый думал, что Алексею Петровичу уже немало лет, что последнее время он начал быстро стареть.
Как только люди пришли на работу, всем стало известно, что девочка, которую оперировал Алексей Петрович, минувшей ночью умерла, и от этого всем было не по себе, каждый чувствовал на себе невысказанную вслух вину. Когда в больнице умирал человек, все ходили притихшие, подавленные, даже няни старались не шуметь ведрами.
Известие о смерти девочки Георгию Ильичу передала Лариса Михайловна. Шли на работу разными дорогами, в одно время угадали прийти к больничной калитке.
— А, Георгий Ильич, здравствуйте! — улыбчиво проговорила Лариса Михайловна. — Отчего вы такой хмурый сегодня? На вашем челе неведомая печаль.
— Вы начали практиковаться в психиатрии? Из меня, Лариса Михайловна, плохой подопытный! — находчиво отшутился Георгий Ильич. — А вы с каждым днем заметно молодеете, поверьте мне, старому холостяку. Принимаете какие-то ванны, витамин бэ двенадцать? Это сейчас модно.
Пропустив женщину вперед себя, он скользнул взглядом по ее ладной фигуре. «Надо полагать, она вообще никогда не рожала. Отлично сохранилась, следит за талией. Не переедает… Интересно, сколько ей лет? Собственно, почему бы не попытаться познакомиться с ней ближе? Живет одна и, вероятно, не станет особо противиться. Странно, почему она не замужем? Да, да, надо подумать… Разумеется, со всей осторожностью: в Атабаеве, как говорят военные, все простреливается насквозь… К тому же Фаина. Нет, поспешность не к месту, время работает на терпеливых».
— …Вы слышите, Георгий Ильич? Я говорю, у Алексея Петровича с этой оперированной девочкой большая неприятность. Придется писать эпикриз…
Георгий Ильич круто остановился, не поверив услышанному.
— Вы шутите, Лариса Михайловна?
— Нисколько. Разве можно шутить об этом? Девочку очень жаль, такая была хорошенькая. Ее привезли сюда в мое дежурство… А каково нашему старику, вы представляете, Георгий Ильич? Кошмар!
В кабинете главного врача Георгий Ильич лихорадочно думал об одном: «Летальный исход после операции… За такие вещи не хвалят. Кто-то должен быть за это в ответе. Но кто? В какой мере повинен в этом я?»
Русскому читателю хорошо знакомо имя талантливого удмуртского писателя Геннадия Красильникова. В этой книге представлены две повести: «Остаюсь с тобой», «Старый дом» и роман «Олексан Кабышев».Повесть «Остаюсь с тобой» посвящена теме становления юношей и девушек, которые, окончив среднюю школу, решили остаться в родном колхозе. Автор прослеживает, как крепло в них сознание необходимости их труда для Родины, как воспитывались черты гражданственности.Действие романа «Олексан Кабышев» также развертывается в наши дни в удмуртском селе.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
