Набережная - [13]

Шрифт
Интервал


Люська ушла с набережной.


(Повернувшись, пошла обратно; «Эспаньоле», как живому собеседнику.) А нам еще план против прошлогоднего на двадцать процентов подняи, на чем ты его выполнять будешь? Я еще на тебя посмотрю!.. (Вернулась в кафе.)


На набережную выходит Алена.


Алена. Привет, тетя Зина. С новым вас сезоном. Открылись уже?

Тетя Зина(неприветливо). Вот разве ты первая почин сделаешь.

Алена. А мы не знали. Мы решили — в «Магнолии».

Тетя Зина. Лучшей клиентуры лишаюсь.

Алена. Девочки не появлялись? Я на всякий случай сюда заглянула, по старой памяти.

Тетя Зина. Своих дел по горло.

Алена(обидевшись). А Люська ваша опять на набережной, только что навстречу попалась.

Тетя Зина(кричит). Не твоя забота! Какая моральная выискалась, за другими следить! На себя оборотись!

Алена(с вызовом). Поздно хватились, тетя Зина. Завтра мы с Зоей с утра уезжаем. Все. Прости-прощай. У нее в институте — первый тур, у меня — подготовительные. По этому поводу и проводы сегодня в «Магнолии».

Тетя Зина. На то и курорт — встречай, провожай… одно занятие.

Алена. Ну, нас-то обратно не ждите, слава Богу. Разве что на каникулы.

Тетя Зина. Это если вас еще примут. Бабка надвое сказала.

Алена. И что вы такая злая сегодня, тетя Зина!

Тетя Зина. Сезон на носу, поневоле будешь злая… А Люська… Люську я твердо решила, как в восьмом отучится, в техникум определить, в торговый. Хоть с голоду без меня в случае чего не пропадет. В Харьков. В Харькове у меня сестра завхозом в детдоме, она ей такое воспитание пропишет, за милую душу. Я ее не то что в Харьков, я б ее, кажется, на Северный полюс — пожалуйста! Чем дальше, тем на душе спокойней. А Зойка — в кино, значит?

Алена. Павел помочь обещает. Будем надеяться.

Тетя Зина(вздохнула). Журавля в небе вам подавай.

Алена. Как же без цели жить? Глупо.

Тетя Зина. Конечно, и я молодая была, тоже стремилась… Прошло. Молодость именно что быстрее всего проходит, оглянуться не успеешь. Это учитывать надо.

Алена. Я и то уже чувствую.

Тетя Зина(отмахнулась). Где тебе!..

Алена(очень серьезно). Нет, правда. В том смысле, что, например, я теперь стала больше вспоминать. Детство. Детсадик, маму, какая она молодая была, как папа от нас ушел, бабушку, школу… Школу особенно. Софью Леонидовну чаще других, она литературу вела…

Тетя Зина. Она и из Люськи жилы тянет. На прошлой неделе — в чем только душа держится?! — вызывает, видите ли, в школу: «Когда я читаю сочинения вашей дочери, уважаемая Зинаида Гавриловна, становится прямо-таки страшно за великий, могучий…» и, как это…

Алена(подсказывает). «… правдивый и свободный русский язык».

Тетя Зина. Вот именно! Страшно ей! А с ним, если до сих пор, слава Богу, ничего не случилось, так и нечего бояться! Тем более я Люську в торговый думаю определить, по моим следам, тут главное не чтобы могучий и свободный, а чтоб хорошо подвешенный был.

Алена(о своем). Одним словом, воспоминания. А когда у человека появляются воспоминания, считайте, что молодость прошла. Мне, между прочим, та же Софья Леонидовна сколько раз предлагала — иди в школу, в младшие классы, у тебя жилка есть, а высшее образование можно и заочно…

Тетя Зина. Так в чем же дело? Или гвоздь в заднице?

Алена. Хуже. Гордость. Первая на весь выпуск, с золотой медалью кончила, весь город уверен был — попаду хоть в МГУ, хоть куда. А получилось… сами знаете. Мне теперь уж деваться некуда. Обязана попасть. Ради мамы хотя бы. И попаду, будьте уверены! Я теперь ученая!

Тетя Зина. И попадешь, капля камень точит. Кончишь — вертайся в ту же школу, кто мешает?

Алена(загораясь вдруг недобрым, мстительным чувством). Нет уж, спасибо! Только вы меня и видели! Тогда уж я что-нибудь получше себе выберу! Не один этот ваш город на свете!

Тетя Зина(удивилась). А чем он тебе так уж поперек горла встал? Город как город, не хуже, чем у людей.

Алена. Так ведь все из-за него! Четвертый раз я на вступительные, как на казнь иду, на пытку — из-за кого? Кого ради?! С мамой на эту тему на улице уже даже не заговаривают, только глядят жалостливо, как на несчастненькую! Не говоря уж обо мне! Если б не общественное мнение, я бы давно про университет и думать забыла!

Тетя Зина(сочувственно). А мне для Люськи это высшее образование и даром не надо…

Алена. Считайте, повезло ей с матерью.


Входит Зоя.


Зоя(Алене). Так и знала, что ты здесь. Тетя Зина, с началом сезона!

Тетя Зина. Отчаливаешь, слух прошел?

Зоя. Попытаюсь. Чем черт не шутит.

Тетя Зина. А отец, мать как смотрят?

Зоя. Смирились. Сначала, ясное дело, и слышать не хотели!

Тетя Зина. Столица… жизнь бьет ключом. Я вот Люську в Харьков наметила, и то страшно!

Зоя. Так она вас и спросила, когда время придет!

Тетя Зина(согласилась). И не спросит. Это я так, для собственного спокойствия. Не-ет, бабушкой легче быть, чем матерью, — бабушки хоть не доживают, когда внуки врассыпную кидаются…

Зоя. Я знаю, многие меня за то, что я в артистки вдруг решилась, за дурочку держат. А я, между прочим, себе на уме.

Тетя Зина. Само собой, без этого мигом мокрое место от тебя останется. Гляди только, чтоб не как она (кивнула в сторону Алены) — четвертый год головой об ту же стенку.


Еще от автора Юлиу Филиппович Эдлис
Графиня Чижик

Рассказы из журнала «Новый Мир» №11, 1996.


Прощальные гастроли

Пьеса Ю. Эдлиса «Прощальные гастроли» о судьбе актрис, в чем-то схожая с их собственной, оказалась близка во многих ипостасях. Они совпадают с героинями, достойно проживающими несправедливость творческой жизни. Персонажи Ю. Эдлиса наивны, трогательны, порой смешны, их погруженность в мир театра — закулисье, быт, творчество, их разговоры о том, что состоялось и чего уже никогда не будет, вызывают улыбку с привкусом сострадания.


Антракт ; Поминки ; Жизнеописание ; Шатало

При всем различии сюжетов, персонажей, среды, стилистики романы «Антракт», «Поминки» и повести «Жизнеописание» и «Шаталó» в известном смысле представляют собою повествование, объединенное неким «единством места, времени и действия»: их общая задача — исследование судеб поколения, чья молодость пришлась на шестидесятые годы, оставившие глубокий след в недавней истории нашей страны.


Танья

Рассказ из журнала «Дружба Народов №1, 1998».


Игра теней

«Любовь и власть — несовместимы». Трагедия Клеопатры — трагедия женщины и царицы. Женщина может беззаветно любить, а царица должна делать выбор. Никто кроме нее не знает, каково это любить Цезаря. Его давно нет в живых, но каждую ночь он мучает Клеопатру, являясь из Того мира. А может, она сама зовет его призрак? Марк Антоний далеко не Цезарь, совсем не стратег. Царица пытается возвысить Антония до Гая Юлия… Но что она получит? Какая роль отведена Антонию — жалкого подобия Цезаря? Освободителя женской души? Или единственного победителя Цезаря в Вечности?


Абсурдист

Рассказы из журнала «Новый Мир» № 11, 1996.