На земле Волоцкой - [10]

— Ну что, Черный глаз, теперь только плеваться и можешь!

Вспыхнув, Витюшка молчал, но не отступил.^ И мальчишки ушли.

Ночью Витюшка спал тревожно, все снилось ему, что мальчишки вновь покушаются на березку. «Отойдите прочь!» — кричал он, расталкивая мальчишек… здоровыми руками. Но мальчишки все же березку не сломали.

Наутро с ящиком красок еще до завтрака Витя пришел на опушку леса и, устроившись поудобнее на бугорке, стал рисовать березку. Рисовал с невиданным раньше упорством, даже с ожесточением, до боли в зубах и культях сжимая кисточку.

Витюшка больше не опасался, что березку на опушке леса мальчишки сломают. Она уже «переселилась» к нему на картонку. Неделю спустя «Березка» висела на самом видном месте амбара, на бревенчатой стене напротив двери. Пожалуй, это было самое лучшее, что он сумел до сих пор нарисовать.

Но болели натруженные за эти дни «руки», десны во рту кровоточили, и больше обычного слезился глаз. Нарисовав «Березку», — Витя надолго охладел к краскам. Трудно!

7. НО Я ТОЖЕ ХОЧУ УЧИТЬСЯ!

Началось с того, что друзья-приятели, встретив Витюшку на речке, сообщили:

— Красноармейцы нашу школу ремонтируют, осенью занятия начнутся.

Издали на краю деревни белело каменное здание.

Витюшка нахмурился, молча посмотрел на свои «руки» и отвернулся. Ребята сразу смутились и больше разговоров о школе не заводили. А вечером он долго опять не мог уснуть.

Никто из домашних не слышал, как, спрятав лицо в подушку, Витюшка горько плакал. Что толку, что он приспособился сам держать ложку, нарисовал кисточкой «Березку». Жизни-то без школы, без учебы все равно не будет.

На другой день Гришказашел к нему. И начал напрямик о деле:

— А что, если ты будешь ходить только читать и слушать, а от писанины тебя освободят? А потом рисовать ты можешь?.. Можешь! А писать разве труднее?

Витюшка уставился на него.

— Ртом?

— Конечно. А ты попробуй, — и Гришка вытащил из-под койки ящичек с красками.

— Давай сперва я напишу, — Гришка достал карандаш, сунул себе в рот и, крепко сжимая зубами, попытался что-то написать на листе бумаги. Выглядело написанное удручающе. Неразборчивые буквы налезали друг на друга.

— Это у меня не получается, — обескураженно объяснил Цыган. — А ты же упорный!

Гришка не предполагал, уйдя домой, какая буря поднялась «в душе Витюшки. Научиться писать! Научиться во что бы то ни стало, как бы ни было трудно. Упрямства и вправду Витюшке не занимать.

Вставал и ложился он теперь с одной мыслью — подготовиться к школе. Если недавно рисовал, крадучись от домашних, то писать пробует при всех. Мать молчит. Главное, старший увлекся делом, не хандрит, как прежде.

Время быстро подходило к осени. День заметно укорачивался. Рано опускались сумерки. По вечерам иногда зажигали коптилку. В сплющенную от зенитного снаряда медную гильзу был пропущен фитилек в склянку с керосином. Слабый желтоватый язычок пламени озарял бревенчатые стены, лицо Витюшки. Перед ним раскрытая тетрадка, в зубах карандаш…

Тяжело вздохнув, мать наливает старшему кружку парного молока:

— Пей, «школьник»!

Сын не обижается. Он уже научился самостоятельно держать кружку, зажимая ее «руками». Не такой уж он беспомощный, как месяц назад.

— Отдохни, — советует бабушка, видя, что внук снова держит карандаш в зубах, — позеленел, как капустный лист, со своим писанием. Худущий как щепка.

Низко наклонившись над столом, Витюшка продолжает писать, придерживая карандаш культями. Не зажившие еще полностью раны под бинтами снова закровоточили. Хорошо, что мама не видит. Алешка успевает до прихода матери «руки» перебинтовать.

8. А Я ВСЕ-ТАКИ ПОЙДУ В ШКОЛУ

Занятия в Ядринской школе начались после завершения полевых работ в конце сентября. Для матери было полной неожиданностью намерение сына идти в школу.

— Зачем? — спросила она.

— Буду с ребятами учиться.

Отговаривать, огорчать старшего сына не хотелось. Пускай сходит вместе с ребятами. Сам осознает, что не может учиться.

— Наденешь новую рубашку, которую я тебе сшила… Ботинок вот нет.

…С утра выдался погожий, солнечный день. Когда мальчишки зашли за Витюшкой, он уже их ждал. Принарядился в светлую с зеленым» крапинками рубашку, на шее пионерский галстук. Босые ноги, за лето покрывшиеся цыпками, теперь тщательно отмыты. На лавке в холщовой торбе лежат старые учебники, тетради. Лямка торбы давно уже накинута на шею. Услышав голоса ребят, сразу же выскочил из амбара.

Ребята тоже принарядились, особенно девочки. Все дружно пошагали в школу. Вслед вышла из амбара мать. Прикрыв ладонью козырьком глаза, смотрела вслед. Младший уже раньше убежал в школу, а теперь отправился и старший. Как все его сверстники. Мать плакала.

— Дойдет и вернется, учительша отошлет обратно, — пророчила бабушка.

— Не. отошлет, — возражал дед, — но пользы-то мало! Слушать только сможет… — В этом не вся учеба.

В классе Витюшка по-прошлогоднему расположился на своем обычном месте, в третьем ряду у окна. Отремонтировали школу красноармейцы основательно: не только починили двери, рамы, но и побелили внутри. После долгого перерыва все выглядело как-то незнакомо.

— Не верится даже… — признавался Сашка Птица, любовно поглаживая свою парту. — Так я стосковался по школьной жизни.