На задворках "России" - [59]

Открыл: у редакции действительно есть небольшой наличный резерв, собирали на черный день еще при Филипчуке. Тогда ведь каждые полгода казались последни­ми, подписка стремительно падала, рубли дешевели. Думали: пусть хоть месяц-другой будет чем в трудную минуту журнал поддержать... И проблема в том, что солид­ная часть этих денег в валюте (названо было 10 тысяч долларов) положена в банк на личный счет Хреновой, Сергей Павлович сам ее об этом когда-то просил...

— Как вы могли! — все в один голос.

Посовещавшись, решили: надо подать знак. И для этого прежде всего добиться от Лизы возврата в редакцию хранящихся на ее счету 10 тысяч.

— А затем уже, может, и трудовую книжку потребовать, — не удержался Залыгин от озвучивания заветного своего желания. — А захочет уволиться — так увольняйся!

И еще один план у него был: напечатать в большой газете (предположительно — в "Труде") заметку, которую он набросал заранее и теперь дал всем по очереди прочесть. Вот этот набросок:

"Как живет нынче журнал "Новый мир"?

Чем дальше, тем хуже.

Сколько мы ни хлопотали через Министерство культуры, через Комитет по делам печа­ти: приравняйте нас, хотя бы несколько старейших толстых журналов, к учреждениям куль­туры, это автоматически освободит нас от уплаты некоторых налогов... Нельзя! Не положе­но! А почему "нельзя - не положено"? Что, толстый традиционный журнал играет меньшую культурную роль в жизни страны, чем небольшой какой-нибудь театрик? Но... наплевать нам на традиции русского общества и государства: нельзя, и только!

В результате "Новый мир" от государства ничего не получает и даже спонсоров не име­ет — живет за свой счет, платит налоги, часть тиража продает ниже себестоимости.

Зато рэкетиры считают нас богачами: "Отдайте нам процент, иначе хуже будет — убьем!"

Какие же мы богачи? За все время моей работы в журнале (11 лет) никто из нас не по­строил себе дома, никто не купил машины.

Мне 83 года, только что перенес тяжелейший инфаркт с осложнениями. Работаю послед­ние дни, только чтобы сдать журнал в порядочные руки и в порядочном состоянии, а тут звонки в постель: "Отдайте процент, иначе очень плохо будет!"

Один мой заместитель уже был избит во дворе редакции.

Должно быть, осведомитель-наводчик рэкетиров плох: потолкался рядом с бухгалтери­ей, услышал кое-какие цифры — и только.

И государство нас защитить не может и не хочет.

Получается так: кроме новой демократической цензуры, появилась еще одна новая — "рэкетирская".

Ну, что же: пусть мир узнает о новой постановке издательского дела в России.

Главный редактор журнала "Новый мир", академик РАН Сергей Залыгин".

Все согласились, что подобная огласка хотя мало чем поможет, но и не повредит. Машинописный черновик с собственноручной правкой Сергей Павлович передал мне, попросил поправить еще, что сочту необходимым, затем дать Розе Всеволодовне перепечатать и — в газету.

— Кого-нибудь еще поставить в известность? — спросил я. — Киреева?

Подумал.

— Поставьте.

Вернувшись в редакцию, я пригласил к себе Киреева и коротко изложил все, что узнал от Залыгина. Показал черновик заметки. Затея с публикацией ему не слишком понравилась, особенно фраза о "бухгалтерии" и "кое-каких цифрах": получается, мы сами признаемся, что у вымогателей есть все основания рассчитывать на поживу!

Розе Всеволодовне, в свою очередь, не понравились отчего-то "звонки в постель". История со звонками была ей уже известна и потрясения не вызвала:

— Да это же давно началось, зачем он сейчас такой переполох поднял?

Точным чутьем она угадывала, возможно, что огласка только развяжет шантажис­там руки и возбудит новые провокации.

В конце концов статья была перепечатана с учетом всех пожеланий, но так никуда и не пошла. Залыгин позвонил и попросил ее остановить — видимо, у него к тому времени уже состоялись консультации с Киреевым и Розой Всеволодовной.

В ближайшую среду он, как обычно, приехал в редакцию, вызвал Хренову и о чем-то долго разговаривал с ней наедине. Вышел из кабинета веселый; заглянул ко мне, потирая руки, даже хотел сесть за компьютер и впервые попробовать что-то набрать (до того никогда в жизни компьютером не пользовался), но — позвали обедать... Видимо, первая часть операции с Лизой прошла успешно.

Больше к тем деньгам Залыгин никогда в разговорах со мной не возвращался. На время словно подзабыли и о шантаже — стараниями ли Розы Всеволодовны, не же­лавшей будить дремлющего врага, или по воле Залыгина, который мог что-то скры­вать даже от секретарши, чтобы ее не травмировать... Зато напоминание оказалось сокрушительным.

Но до этого случились некоторые события, также заслуживающие внимания.

В конце августа, после моего возвращения из отпуска, Залыгин (перед тем снова угодив в больницу и на работе какое-то время не появляясь) пригласил к себе на дачу меня и Киреева. Я вновь поставил вопрос о наведении порядка в финансовых делах. К тому времени Спасский уже имел право банковской подписи. Все остальное не сдви­нулось с мертвой точки.

Киреев — за старое:

— Может, не торопиться? Вот примут налоговый кодекс ...

Больному Залыгину не хотелось ничего менять, позиция Киреева пришлась ему по душе.