На всю жизнь - [87]

— Есть, — встал но стойке «смирно» Ридл.

Командир окинул взглядом инженера дивизиона:

— Можете идти. Да, обращаю ваше внимание на то, что построение не место для развлечений. Сегодня я все видел…

«Снова стал Сосулькой», — подумал Гинек, выйдя за дверь. Посмотрев на часы, он направился к комнате начальника группы по эксплуатации.

Наступило время обеда.

3

Будильник звенел на весь дом, но Шарка Мартинова игнорировала его. Она поглубже уткнулась головой в подушку, не понимая, почему Гинек никак не просыпается, хотя этот ужасный механизм все трезвонит и трезвонит. Но вставать первой Шарка и не думала. Ей пришло в голову, что Гинек вернулся очень поздно и крепко спит. Она пошарила рукой рядом с собой, но никого не обнаружила.

Открыв глаза, Шарка посмотрела на другую половину их просторной кровати с подушкой в цветастой наволочке и одеялом. Постель осталась нетронутой, такой же, какой она была с вечера.

Будильник обессилел и замолчал. Испытывая чувство досады, Шарка встала. Наверное, она никогда не примирится с тем, что муж ее не бывает дома по ночам и пропадает неизвестно где. А Гинек уходил часто, причем спрашивать его о чем-нибудь было бесполезно. Его даже вызвали с празднования ее двадцатипятилетия. Какая же жена к такому привыкнет?

«Но Гинек не твой муж».

А что изменится, если он станет им?

В ванной, в качестве которой служил закуток с умывальником и душем с гибким шлангом, отделенный игелитовой пленкой от кухни, едва вмещавшей стол и два стула, она сняла ночную рубашку. Из зеркала на нее смотрело побледневшее усталое лицо. Прозрачности кожи не скрыл даже загар. Каким щедрым было черноморское солнце! Какая это была красота! Палуба с удобными лежаками, бассейн с морской водой, сказочные вечера под темным южным небом. И Гинеку не надо было никуда исчезать. Не было посыльных, не было машин, нетерпеливо сигналящих под окном. Кругом расстилалось море. Прекрасное уединение для влюбленных.

Воспоминания взволновали Шарку. Она решительно взяла зубную щетку и снова изучающе приблизила лицо к зеркалу. С вечера она чувствовала вялость. После дневной школьной круговерти Шарку охватила усталость, потом подкатила тошнота — учителям перед началом учебного года приходится основательно попотеть. Не дождавшись Гинека, она уснула, едва лишь легла…

Шарка открыла кран, и газовая колонка весело загудела. Шарка с наслаждением подставляла под теплый душ грудь, плечи, спину. Потом она принялась расчесывать свои длинные густые волосы. Затем ловкими быстрыми пальцами заплела косу, которую некоторые ее подруги по работе называли старомодной. Но Шарке коса нравилась.

Критически осмотрев себя со всех сторон, она положила свои косметические принадлежности на полку и тут вдруг заметила, что среди стаканчиков и зубных щеток нет черного футляра, в котором хранились предметы личной гигиены Гинека на случай его неожиданных отъездов на длительное время.

«Даже не попрощался! Скорее всего, у него не было времени, а может, просто не захотел будить меня, — подумала она. — Такое уже случалось».

Шарка заспешила на кухню и увидела там на столе короткую записку: «Еду в Липтовски-Микулаш. На обратном пути заверну к отцу. Жди меня в четверг вечером. Целую. Г.»

Она еще раз прочитала записку, перевернула листок обратной стороной. Боже, сколько было сказано слов насчет того, что после отпуска работы будет невпроворот, и вот, пожалуйста, исчезает, как дух. И не куда-нибудь, а к Марике!

«Но ведь он и собирался ехать в Липтовски-Микулаш», — подумала Шарка, стоя у плиты. Отчетливо вспомнила она тот вечер, когда он сам ей об этом сказал. Темно-красное краснодарское игристое искрилось и пенилось в бокалах. Саша с Ниной вышли из каюты и остановились, опершись о борт, на корме, глядя на широкую вспененную борозду, тянущуюся по воде за теплоходом. Шарка и Гинек остались в каюте одни.

— Как только вернемся, я разведусь, — дополнили его слова сказочную атмосферу того вечера. — Произошла некоторая заминка, мы договорились, что заявление о разводе подаст жена, но она этого не сделала.

Он тогда удивил ее. Гинек вообще редко говорил о своем браке. Собственно, они не касались этой темы со дня их первой встречи. Он не стал скрывать, что женат уже два года, что супружеская жизнь его не удалась, что он не видит никаких перспектив ее улучшения. Шарка ценила его искренность, хотя такие признания не новость. Разве в подобных ситуациях большинство мужчин не говорят то же самое?.. Но Гинек был не таким.

— Хочешь выйти за меня замуж? — спросил он.

Шарке показалось, что палуба уходит у нее из-под ног. Какая женщина не мечтает услышать такой вопрос?

— Если ты меня любишь…

— Ты не уверена в этом? — Он отставил бокал, наклонился к Шарке и поцеловал ее.

— Я уверена, что люблю тебя, — прошептала она. — Тогда все зависит только от меня, — улыбнулся он. — Я поеду к Марине сразу, как только станет возможным.

Никогда раньше он не называл свою жену по имени. Красивое имя — Марина. Интересно, она так же красива, как и ее имя? Такая же приятная и нежная? Гинек ни разу не сказал о ней ничего плохого. Но он не виделся с ней. А может, все-таки виделся? Ведь он не раз отлучался на длительное время. Повышенная боевая готовность, учения, бесконечные тревоги… Шарка не видела его целыми днями. Причины своего отсутствия Гинек объяснял так часто, что она перестала их воспринимать. Однажды он сказал ей, что его служба связана с обороной государства. Как будто она не знала, что он офицер! «Я настолько засекречен, что, когда ты меня целуешь, я, бывает, думаю, я ли это и не снятся ли мне твои поцелуи», — шутил он. По правде говоря, Шарке иногда действительно так казалось. Что, собственно, она о нем знала? Они были знакомы год. И вот она уже пятый месяц живет вместе с этим женатым капитаном, дипломированным инженером в области электроники и электротехники. Детей у Гинека нет, так он говорит. Мама наверняка засомневалась бы. «Таких мошенников знаешь сколько бродит по свету, как бы ты, дочка, не обожглась», — стала бы она сокрушаться. О себе Гинек не очень-то распространяется. В семье он был единственным ребенком, сейчас жив только его отец. Мать умерла, когда ему не было и трех лет.