На всю жизнь - [41]

Индра сразу же исчез, как будто за ним охотились. Спустя немного времени я услышал его громкий голос. Он отчитывал механиков-водителей за заведенные двигатели, с помощью которых солдаты пытались хотя бы чуть-чуть согреть свои промерзшие кости.

— Вы что, не знаете, что нельзя разбазаривать топливо? — кипятился он. — Мы же не в Кувейте!

В это время я подошел к нему. Индру, видимо, обеспокоило, что его могли неправильно понять.

— Вы хоть знаете что-нибудь о Кувейте? — спросил он одного из механиков-водителей.

— На чемпионате мира в Испании мы с ними сыграли вничью. Было очень обидно, — ответил механик-водитель.

— Политработник вам все объяснит, — заявил Индра и отправился дальше, чтобы отдать распоряжение командирам рот немедленно развернуть палатки для обогрева.

— В Кувейте стоит засунуть палец в землю, как оттуда вырвется фонтан нефти. — Учитывая суровые климатические условия, я решил сократить политинформацию до минимума. К тому же я был уверен, что механиков-водителей в данный момент беспокоят совсем иные проблемы, чем эта богатая экзотическая страна.

Мы оборудовали район обороны чуть ли не в рекордные сроки. Становилось ясно, что учения мы завершим с честью. Даже офицеры из штаба полка и дивизии не делали из этого тайны.

Индра ходил и сиял, стараясь показать, что оставшиеся задачи для его батальона — сущая безделица. Для меня же было ясно, что похвалы в его душе связаны с ожидаемым переводом в штаб дивизии с квартирой поближе к областному театру.

— Что-то сразу очень много восхвалений, — сказал Ванечек, когда мы остались с ним один на один. — Я бы еще пару часов подождал, пока мы не вернемся домой и не поставим технику. При такой погоде марш будет нешуточным делом.

Как бы в подтверждение его слов повалил густой снег.

— Как следует проинструктируем командиров отделений и механиков-водителей, и три тысячи чертей на наши головы, если не сумеем провести марш без происшествий, — заявил я, находясь под влиянием отличного настроения Индры.

Вскоре был объявлен конец учений. Командир полка поздравил нас, не забыв, однако, заметить, что у нас отмечались и недостатки, с которыми мы разберемся дома.

Новость, что мы передовики, молнией разнеслась по батальону. Когда командиры отделений и механики-водители собрались на инструктаж, то и без особой проницательности в их глазах можно было прочесть желание, чтобы их долго не задерживали, потому что кому охота напрасно мерзнуть. И так все абсолютно ясно. Индра, наверное, также из-за того, что все было ясно, поручил провести инструктаж мне и Ванечеку.

Я заявил, что для нас учения еще не закончились, потому что, учитывая погодные условия, возвращение в гарнизон будет сложным. Понятно, что механики-водители устали, но тем больше внимания они должны уделять маршу. Я потребовал от командиров отделений, чтобы они строго соблюдали меры безопасности при движении.

Затем Ванечек отдал распоряжения о порядке движения, сказал несколько слов о соблюдении мер предосторожности. Во время его инструктажа я заметил, что один из механиков-водителей опоздал и попытался незаметно встать в строй. Я подождал, пока Ванечек закончит, и, распустив людей, отвел в сторону опоздавшего.

— Где вы были? — попытался я заглянуть ему в глаза.

— В лесу, товарищ поручик, — ответил он без малейшего чувства вины.

Я вопросительно посмотрел на него, и ему ничего не оставалось, как выложить мне подробности.

— Не мог больше терпеть, — откровенно признался он.

Я рассудил, что такое может случиться с каждым, и коротко повторил механику-водителю, что учения для нас еще не закончились, марш будет нелегким.

Он ответил, что ему все ясно.

— Но постарайтесь, чтобы все прошло как следует, — закончил я с тревогой, потому что падающий снег почти полностью скрыл от меня лицо водителя.

Снегопад не прекращался и когда мы начали марш. В это время я еще не знал, что очень скоро наши счастливые дни закончатся. Через полчаса движения колонна внезапно остановилась. Я подумал, что мы остановились из-за опущенного шлагбаума, и некоторое время оставался на месте. Но долго усидеть я не мог и вышел из машины.

На левой половине дороги я увидел грузовой автомобиль, прицеп которого торчал на правой стороне, внутри нашей колонны. Одна из наших машин валялась в кювете, упершись в дерево, которое от удара сломалось пополам.

Наш механик-водитель — именно тот, который опоздал на инструктаж, — разразился страшной руганью в адрес водителя грузового автомобиля.

Однако на их перепалку никто не обращал внимания. Все, кто успел подбежать, склонились над командиром отделения, неподвижно лежащим на обледеневшей обочине дороги. У десатника на голове виднелась большая рваная рана, из которой текла кровь. Он был без сознания.

Индра, с пепельно-серым лицом, негодовал, почему до сих пор не прибыла санитарная машина.

— Сейчас приедет, — суетясь, пророчески заверил его Ванечек, и буквально через несколько секунд санитарная машина действительно появилась.

Прибыл и командир полка. На его лице уже не было того благосклонного выражения, с которым он совсем недавно посетил наш батальон.

— Что тут, собственно, произошло? — спросил он меня, потому что я был первым, кто попался ему под руку.