На всю жизнь - [42]

— Грузовик занесло, прицеп выбросило на левую сторону дороги, и он столкнулся с нашей встречной машиной, — высказал я предположение.

— Я не виноват! — воскликнул наш водитель. — Он гнал как сумасшедший, а этот прицеп я увидел в последний момент и попытался объехать его.

Я попросил у командира полка разрешения сопровождать раненого в больницу.

— Позвони, как только что-нибудь узнаешь! — крикнул мне Индра, когда я садился в санитарную машину.

В больнице командира отделения сразу же повезли в операционную, со мной никто даже не стал разговаривать.

Я прождал в коридоре больницы, кажется, целую вечность.

В конце концов появилась каталка, на которой лежал тот, о ком все мы так беспокоились. И сразу же вышел врач.

— Что с ним? — спросил я дрогнувшим голосом.

— Надо будет провести еще некоторые исследования.

— Но… — я не мог сразу найти нужные слова, — для жизни опасности нет? — Взглядом я попытался выпросить у врача утвердительный кивок.

Но он не кивнул, лишь сумрачно произнес:

— Посмотрим.

Я спросил, когда они смогут сказать что-либо определенное.

— Видимо, завтра во второй половине дня, — ответил врач и подал мне руку.

Я ждал, что на прощание он скажет мне что-нибудь утешительное, но он промолчал…

В кабинете Индры находился Ванечек. Оба, обхватив головы руками, сидели молча.

— Я же просил, чтобы ты позвонил, — произнес Индра с укором.

— Не о чем, — ответил я и передал ему наш разговор с врачом.

Было видно, что мои слова обеспокоили Индру и Ванечека.

— Завтра тебе нужно будет съездить к нему домой, — проговорил Индра.

Ванечек положил передо мной листок с адресом. Это был небольшой городок в Моравии. Десатник Карел Боушка, женат, год назад у них родился ребенок. Жена — служащая на почте.

Здание почты я нашел сразу, без расспросов. Оно находилось недалеко от вокзала. Где найти пани Боушкову, мне пришлось спросить. Женщина в форме почтовой служащей направила меня на второй этаж, к окну номер три.

Без особой радости я увидел, что именно у этого окна стоит огромная очередь. Люди оплачивали счета и сдавали лотерейные билеты. Мне пришло в голову, что я еще ни разу в жизни не испытал такого счастья. Надо будет как-нибудь тоже попробовать. Нашей семье автомашина не помешала бы. Но моей решительности немного поубавилось, когда я вспомнил, что не знаю, как заполняется лотерейный билет.

Женщину, к которой я приехал с нерадостным известием, я не мог разглядеть из-за столпившихся у окна людей. Я встал в конце очереди и определил, что пани Боушкова очень проворна, потому что очередь двигалась довольно быстро.

Больше всего мне хотелось, чтобы никто уже не пришел и не встал за мной в очередь, тогда я мог бы поговорить с ней без свидетелей. Через несколько секунд я убедился, что мое желание просто нереально. Все новые и новые люди подходили и становились за мной. Я не знал, как поступить, когда подойдет моя очередь. Не буду же я говорить с Боушковой о происшествии с ее мужем при десятках свидетелей. Я решил выйти из очереди, чтобы все хорошенько обдумать, а потом снова встать в очередь. Я искал повод, чтобы еще хотя бы на минуту оттянуть неприятный разговор.

Внезапно очередь кончилась, никто больше не подходил. Остановившись у окна, я посмотрел на женщину, сидевшую напротив меня, и подумал, что, скорее всего, почтовая служащая неверно меня информировала. Детское лицо пани Боушковой совсем не соответствовало тому, что его обладательница — замужняя женщина и мать.

— Извините, мне сказали, что тут я могу найти пани Боушкову, — произнес я.

— Я Боушкова.

— Я служу в той же воинской части, что и ваш муж, и хотел бы с вами поговорить.

— Я заканчиваю через полчаса, — сказала она, против моего ожидания ничего не подозревая. — Вы не торопитесь?

И заверил ее, что не тороплюсь. Это было правдой, так как мой поезд отходил только вечером. Из-за представившейся мне отсрочки я даже немного обрадовался.

— А пока вы могли бы посидеть… хотя бы там, — указала она на деревянные стулья в углу комнаты.

Я покорно направился к одному из стульев…

— Так что он просил мне передать? — спросила она через полчаса, усаживаясь около меня. — Что в пятницу приедет, не так ли? Вы знаете, Карел придерживается принципа, что муж никогда не должен появляться дома без предварительного предупреждения. Он считает, что это поможет избежать неожиданных встреч. Или, может быть, он приедет уже в четверг?

Я вздохнул про себя: она даже представления не имеет, какая неприятная весть ожидает ее.

— Если бы он приехал уже в четверг, то это бы было настоящей сенсацией. У меня есть неиспользованный отгул.

Тогда до меня дошло, что она еще не дала мне сказать ни слова. Она боялась. Видимо, и она пыталась оттянуть этот момент, но в конце концов осознала, что от реальности не уйти, потому что внезапно спросила:

— Что с ним случилось?

Черты ее лица как бы отвердели. Это было уже не детское лицо, а лицо решительной женщины-матери.

Это немного выбило меня из колеи. Что-то сдавило мне горло, и я с величайшим трудом сумел сообщить ей, что ее муж ранен.

Я ожидал, что она упадет в обморок или расплачется…

Но не произошло ни того ни другого. На ее лице можно было прочесть даже облегчение. Видимо, она боялась худшего.