На Волге - [21]
— К нам уважения не имеете, а нам вашего брата не нужно, — важно говорил он.
— Ужь мы ли вашу милость не почитаем? Мы ли Бога не молим за ваше здравие? Господи, кто же благодетели наши окромя вас! — слезно умолял Василий, ползая в ногах старика.
— А что Ванька твой с сыном моим Иваном в лесу сделал, а? — вдруг грозно промычал Зыбин, — аль не знаешь? Так знай это! — и он рассказал историю в лесу в совершенно искаженном виде.
— Учительша сама свидание ему назначила, а Ванька вишь в защитники полез; так понимаешь ли, дурак ты эдакий, каково моему сердцу родительскому приходится, если всякая дрянь, плевка не стоящая, сына моего обижать будет?… Ну, пошел вон! Так и быть, две недели сроку даю, только знай, чтобы мальчишке было примерное наказание. Выдери, при всей деревне, да так, чтобы век не забыл.
Василий с облегченным сердцем вышел от Зыбина, давая клятву так выдрать Ваньку, как еще никого в деревне не драли.
«Вишь, окаянный, семью свою губить захотел!.. Так я же покажу ему себя, узнает силу отцовскую!..» И вечером того же дня решил привести свою угрозу в исполнение.
Ровно через два дня после описанной сцены у Лизы Ваньку выдрали и затем посадили в амбар.
— Съест тебя домовой! — проговорил Василий, вталкивая его туда.
Аксинья тупо смотрела на все происходившее, а сестренки спрятались по углам и пугливо оттуда выглядывали.
Ночь. Ванька в амбаре сидит. Давно заснула деревня. К тихом ночном воздухе ясно донеслись до него десять ударов колокола с сельской колокольни, и опять все стихло. В маленькое окно амбара смотрит клочок неба, покрытого грозовою тучей. Кругом такая темнота, хоть глаз вымоли. Стонет сердце у Ваньки, но ни одной слезы не проронил он сегодня.
«Уж как мучал, — думает он, в ожесточении, об отце, — а все же я не крикнул, слезинки не выронил…»
«Проклятые! — стиснув зубы, повторяет он, — за что били-то? Разве мои вина? Небось, сам отец пропивает все добро, а меня бьют… Проклятые!» — твердил он в страшном ожесточении, и это слово как-то особенно резко раздавалось в общем молчании.
Где-то мышь заскреблась, и опять все стихло. Окружавшая тишина мало-помалу, казалось, смиряла Ваньку. Первое чувство проходило, — злоба была слишком сильна и измучила его. Он в изнеможении опустился на землю; голова выдала от всех воспоминаний.
«Нарочно перед всей деревней… Позор-то какой! — думает он и мучается вдвойне. — А Петька-то Захаров так зубы и оскалил; небось рад, что не его одного дерут. Да и все они радовались, небось. Постылые!» — и он сверкает в темноте своими глазами.
«Господи, только бы она не узнала! — вдруг подумал он о Лизе. — Стыд-то какой. Ведь больна она; узнает, тосковать станет… Как быть-то?… Расскажут ей, все расскажут… Да мне-то ничего, а ей каково?… Господи, что же делать? — в отчаянии твердит Ванька. — Здоровье-то ее плохое. Что будет-то?» — Из ужасе от мысли, что будет, он весь трясется.
«Темь-то какая! — оглянулся Ванька вокруг. — Боязно: ночь, домовой придет. Хоть и говорит Лизавета Михайловна, что домовых нет, а все жутко… Эх, засадили куда! Бросили бы псам лучше уж за одно!» — и вдруг он чувствует, что слезы подступают к глазам.
«Убили бы за раз, чем томить-то по-пустому», — уже совсем заливался Ванька, не стесняясь, что кто-нибудь увидит его. Слезы облегчили его, думы мало-помалу успокоились.
«За что любить-то их? — вспоминаются ему слова Лизы. — Не за что. Все они — волки!» — и кулаки сжимаются в бессильной злобе. Вдруг Ванька вздрогнул: какие-то звуки раздавались в тишине.
«Домовой пришел…» — мелькнуло у него в голове, и в страхе он пятится назад. «Съест тебя домовой», — слышатся ему в темноте слова отца, и, весь трепеща, он дальше прячется в угол.
«Да что же это я? — вдруг сам застыдился Ванька. — Ведь это буренка в стойле ворочается, а я и не весть что…» Немного легче становится на душе, а все-таки жутко.
«Ведь если теперь не пришел, потом будет… Ведь в амбаре он каждую ночь бывает, потому хозяин», — опять думает Ванька и, чтобы рассеять свой страх, решается пройти несколько шагов.
«Что это, словно щекочет кто?» — замирает у него сердце.
Он попал в паутину, и лохмотья ее висят у него по лицу; сам паук выпутывается из своих тенет. Но Ванька не замечает этого и тихо, цепенеющими губами, творит молитву. Он засел в угол и глаза закрывает, чтобы не видать мрака. На верху, под крышей, встрепенулась проснувшаяся птица, а Ванька снова коченеет от страха. Сова где-то прокричала, и слышится ему, что она кричит: «Заест тебя домовой». Он забыл в эту минуту все наставления Лизы и трепетал хозяина.
«Хоть бы заря поскорее!» — Но небо угрюмо темнеет и где-то вдали слышатся раскаты грома.
«Что-то теперь Лизавета Михайловна? Должно, спит, а может болесть томит, — начинает рассуждать он, приходя в себя. — Уж больно худа стала, словно свечка тает, и дышит тяжко, и кашель рвет… Жива ли?» — вдруг точно кто подсказал ему и снова Ванька трясется и мучается, даже на сердце похолодело.
«Спаси ее, Господи, помоги ей, не дай умереть. Меня лучше возьми, — никому нужды во мне нет… Спаси ее и помилуй», — молится он, а сам не смеет двинуться от страха и горя.
Настоящий сборник – часть большой книги, составленной А. Б. Галкиным по идее и материалам замечательного русского писателя, богослова, священника, театроведа, литературоведа и педагога С. Н. Дурылина. Книга посвящена годовому циклу православных и народных праздников в произведениях русских писателей. Данная же часть посвящена праздникам определенного периода церковного года – от Великого поста до Троицы. В нее вошли прозаические и поэтические тексты самого Дурылина, тексты, отобранные им из всего массива русской литературы, а также тексты, помещенные в сборник его составителем, А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.