На Великой лётной тропе - [110]

Намучившись вдосталь, завод оборудовал свой рудник. В середине зимы перестал поступать хлеб. Отправили отряд в Сибирь покупать, но отряд посылал совершенно безотрадные вести:

«На деньги не продают, можно только на товары. Привезем сто — двести пудов, не больше».

Прохор горячился, ругал мужиков за жадность, потом прибегал к управляющему.

— Губят революцию! Не накорми рабочего, что он скажет?

— Время терпит?

— Недели две-три продержимся, а там матушку репку пой.

— Подумаю.

Леонид Петрович обошел все цехи и заперся в кабинете.

— Ко мне никого, — сказал он сторожихе.

— А если из Совета Прохор?

— До утра никого!

Он взял лист бумаги и склонился над ним. Рука сама по себе писала бессмысленные каракули, к сумеркам лист заполнился до краев.

Леонид Петрович вдруг встал, задернул окна, зажег свет, лист смял и кинул под стол.

— Ясно, ничего другого не придумаешь, — сказал он, прошелся и сел.

Новый, чистый лист начал заполняться кружевом слов и чертежей.

В дверь постучали.

— Кто там?

— Леонид Петрович, мне уходить можно? — За дверью была сторожиха.

— До утра нельзя, завтра освобожу на весь день! — крикнул он сторожихе. — Принеси воды!

Один за другим исписывал он листы, пил воду, иногда кричал сторожихе:

— Графин пуст! Лампа гаснет, подлей керосину!

Он не слыхал, как приходили к нему, упрашивали сторожиху доложить, но она твердила одно:

— Нет, не могу!

Около полуночи сторожиха сама постучала в дверь.

— Я занят, не впускай! — крикнул Леонид Петрович.

— Батюшка, да плачут ведь горючими.

— Кто плачет? Впусти!

Вбежала невеста со слезами и упреками:

— Это же я, я… Жестокий, прихожу в третий раз!

— Не нужно слез. Садись и расскажи! — сказал он необычным для себя твердым, приказывающим тоном.

Девушка села, вытерла слезы и приготовилась спокойно, обдуманно сказать, что если он будет так жесток и впредь, она не пойдет за него замуж.

— Говори! Скорей! — торопил он.

— Что это за листы? — заинтересовалась она.

— Взгляни!

— Я ничего не понимаю.

— Нам угрожает голод.

— Кому нам?

— Всему заводу, в том числе и нам — тебе, мне. К утру необходимо придумать меры, как спасти завод и нас.

— Ты делаешь это?

— Это самое. Буду делать до утра.

— И написал бы все, а то я беспокоилась. Думала… Ах, чего только я не думала!..

— Потом расскажешь. Я сделал упущение, извини.

— Тебе, может быть, помочь? — спросила она.

— Да, ты пришла кстати, надо перепечатать вот эти листы.

Невеста скинула шубу, села за ундервуд.

— Итак, мы сидим до утра? — спросила она.

— Не меньше.

— Мама будет волноваться. Напишу ей, сторожиха отнесет писульку.

Так и сделала. Сторожиха, отнеся записку, обоих, и управляющего, и его невесту, застала за работой. Он писал, она трещала машинкой.

— Ваша мама велела сказать… — начала сторожиха.

— Потом, потом, сейчас, видишь, некогда! — перебила ее девушка.

— Она послала ужин.

— Отдай Леониду, я не хочу. К нам никого!

Утром чуть свет ворвался в кабинет Прохор.

— Готово? Сделал? А это кто? — заметил он машинистку.

— Моя невеста.

— Зачем приволок? — пробурчал Прохор.

— Приволок… Иди-ка взгляни! — Леонид Петрович схватил Прохора за руку, подтащил ближе к машинистке. — Она сделала всю эту гору. А теперь уходи на полчаса!

— Придумал?

— Уходи, не мешай, Прохор Егорыч, а то собьюсь и напутаю, — поддержала машинистка Леонида Петровича.

Пришлось советчику уйти.

В семь утра, когда рабочие входили в завод, управляющий выходил из него. Одной рукой он поддерживал усталую невесту, в другой нес бумажный сверток.

По дороге Леонид Петрович остановился у Прохора.

— Теперь можно говорить, все сделано, хлеб должен быть. Вот здесь, — показал он на бумажный сверток.

— Совету придется доложить.

— К девяти собирай, я приду.

План Леонида Петровича сводился к тому, что при заводе необходимо устроить цех, который бы вырабатывал вещи, нужные крестьянину, и на них выменивать хлеб.

— Длинная история, — возражали в Совете.

— Короче не придумаешь. В три дня организуем, а через неделю вывезем несколько вагонов товару и привезем несколько вагонов хлеба.

— Прочитай-ко нам все! — попросил Прохор.

Леонид Петрович читал два часа, некоторые места по нескольку раз, и весь Совет убедился, что его план даст заводу хлеб.

Тут же была составлена особая ударная команда, которой передали план и наказ:

— Немедленно сделать!

И сделали, через неделю отправили в Сибирь сотни ведер, чугунов, медных чайников, лопат, вил, зажигалок, кружек, ламп и еще через неделю получили первый эшелон хлеба.

Этот цех работал до весны, а там закрылся. Закрылся и весь завод, потому что рабочим Бутарского завода пришлось взять винтовки.

Из Сибири и от Оренбургских степей подступили к заводу отряды белогвардейцев.

Они отрезали все пути, по которым Бутарский завод мог получать руду, уголь, хлеб и отправлять железо, чугун, рельсы…

Работала всего только одна вновь открытая ружейная мастерская.

24. СМЕРТЕЛЬНАЯ ЩЕЛЬ

Юшка заметил, что встречь отряду скачет всадник, беспрестанно нахлестывая своего коня, и решил перехватить его. Но этого не потребовалось, всадник, подскакав к Юшке, остановился сам, сорвал с себя кепку, выудил из-за подкладки письмо, подал Юшке.

«К нашему заводу подступили белогвардейцы. Окружают. Выручай!»