На Великой лётной тропе - [107]
Сорвали с Флегонта тлеющую одежду и окружили полуголого.
— Юшка, куда его?
— Бурнус знает, — ответил мятежник.
Бурнус и еще несколько красногвардейцев увели Флегонта в темноту и погодя недолго вернулись обратно. Громко, чтобы слышали все столпившиеся окрест Флегонтова дома, Бурнус крикнул:
— Мы кончал Флегонт-старший.
Толпа одобрительно загудела, потом кинулась разбивать приисковые склады, искать Флегонтово золото. Юшка вскочил на коня и крикнул:
— За мной, голытьба!
Кони с трудом раздвигали шумную человеческую кашу, которая тащила разные вещи, грузила в телеги и таратайки, выводила с конного двора лошадей.
Галстучек спросил Юшку:
— Как быть с Флегонтовым золотом?
— Пусть берут те, кто добывал его.
Юшка со своим отрядом в ту же ночь покинул Горный Спай. Затем разбежались, разошлись, разъехались и все постоянные насельники. Остался один хозяин небольшой лавочки, косноязычный человек неведомого племени. Он стоял на крыльце своей уцелевшей лавчонки и удивленно разводил руками.
Люди сами сожгли свои дома и ушли. Они думают, что можно жить без них, с одной революцией и свободой. Или у них еще есть где-то другой, главный дом. Лавочник был из недавно пришедших и плохо знал русскую жизнь: почему поджигают не только чужие, но иногда и свои дома, почему ходят часто по непролазной тайге, когда рядом есть хорошая дорога? У него было много разных «почему».
На пожарище появился незнакомый торговцу лётный человек. Ветер революции выманил его из тайги.
Лётный остановился с лавочником и, кивая на пожарище, спросил:
— Что это? Кто сделал?
— Юшка Соловей.
— А где народ?
— Ушла. Бросал огонь, взял золото и ушла.
— Куда?
— Везде пошла, теперь везде большой дорога. Я остался одна. Кто будет покупать мой товар?
— Продай мне хлеба, — попросил лётный.
— Моя хлеб много, шибко много. — Лавочник вынес целый каравай и отказался брать за него плату. — Юшка кончал Горный Спай и моя торговля. Народ ушел и хлеб не купил, взял один водка.
Лавочник всю ту ночь торговал водкой, ему некогда было ни посмотреть, ни удивиться. Утром, когда все ушли и захватили последний полуштоф, пришло удивление.
— Какой интересный штука свобода, — рассуждал он, кивая на пожарище. — Бросай дом, бросай земля, золото и дай свобода!
— Куда уехал Юшка? — спросил лётный.
— Моя не видал, моя торговал.
Лётный пошел дальше, в тот мир, где люди сбросили наконец царское иго и обрели свободу. Лавочник остановил его и стал просить:
— Возьми меня!
— Пойдем, веселее будет.
— Моя возьмет кой-чего.
Лётный вернулся к лавке.
Хозяин начал укладывать вещи в большой мешок. Он брал папиросы, мыло, духи, одежду, обувь и, рассматривая, рассуждал:
— Какой хороший штука! — и совал в мешок.
Наполнив мешок, часть вещей выкинул и заменил другими.
— Ты скоро? — торопил лётный.
— Моя не пойдет.
— Тогда я один.
— Нет, стой, моя возьмет самый хороший вещь. — И опять начиналось перекладывание.
Лётному надоело ждать, он пошел.
— Постой, не бросай меня! — Лавочник схватил мешок и побежал догонять.
— Оставь его!
— Чем будем жить, чем будем торговать?
— Возьми только деньги.
— Моя мало денег, я недавно купила много товар.
Лётный уходил. Лавочник стоял в тяжелом раздумье. Но потом, за много верст от Горного Спая, он догнал лётного и сказал:
— Я бросал весь товар. Моя думает, здесь не будет купи его.
— Определенно не будет. Все ушли, никто не любил это место. Здесь они сидели в тюрьме, хотя и считались на воле.
— Бедный я человек! Бросал свой родина, бросал свой товар, лавочка, остался голый рук и голый ног, — пожаловался торговец.
— Ноги-то ходят, ведь! — утешил его лётный. — Голова, руки на месте, а все остальное будет.
И оба изгоя дружно зашагали через таежное бездорожье искать себе новую родину — Свободу.
Расправившись с Флегонтом-старшим, Юшка повел свой отряд по заводам и рудникам к югу.
В каждом заводе и руднике приставали к отряду новые люди, отдавали Юшке свои руки и волю. Он щедро исполнял былые обещания: уцелевших жандармов топил в заводских прудах, шпионов хоронил в шахтах, богачей переселял в лачуги.
— Поживи, узнай, каково!
Сам Юшка неизменно ехал впереди, часто с непокрытой головой. Ветер трепал его буйные огненные волосы. На нем были сапоги с серебряными подковами, плисовые шаровары и рубаха из красного сатина. За плечами висело ружье, с правого бока — револьвер.
За Юшкой ехали его любимцы — Бурнус и Галстучек. За любимцами — десяток гармонистов с большими двухрядными гармонями.
Иногда Юшка встряхивал волосами и командовал:
— Песню!
Запевалой был рабочий Иван Буйно. Начинал он всегда с какой-нибудь революционной: «Вихри враждебные веют над нами…» или «Отречемся от старого мира…»
А заканчивал особо любимой:
