На Великой лётной тропе - [106]

— Не болтай. Парень ты ловкий и к тому же подлец большой.

— С тобой поспорить могу.

— Доноси мне, о чем там ваша мразь шушукается. Золота не пожалею.

— Согласен. Руку, да не бойся, не замараю — на черном грязь не заметна.

Ходит Бубенец в контору, тихомолком получает от Флегонта золото, а в шалашах от голытьбы другое; отлучается с прииска в тайгу, видится там с бродягами и приносит оружие. Много натаскал и роздал голытьбе. Запрятала она его в песках и ждет сигнала. Сильней заюлил Бубенец перед хозяином, правой рукой ломит шапку, а левую в кармане складывает кукишем.

Пришел день, в который голытьба решила выступить. После работы пьет, рвет гармони и ждет, когда Бубенец сделает три выстрела. А его вызвал Флегонт.

— Ну, что скажешь? — спросил его величество Флегонт-старший.

— Ничего, все спокойно.

— Спасибо за службу! Деньжонки требуются?

— Да надо бы немного, в шинке давно не бывал, а во рту пустыня.

— Получай, — дает хозяин золото горстью.

Готов уж уйти Бубенец, толкнул дверь, а она закрыта.

— Ключик дай-ко.

— Потерял, — и смеется Флегонт, — погости, присядь!

— Выпьют там все, мне не оставят.

— Я тебя угощу, — уходит Флегонт в другую дверь за водкой и возвращается с карателями. Бутылку тоже несет. — Пей, Бубенец, не стесняйся, у меня погреб полон.

Подходит бродяжка, хочет взять бутылку, а Флегонт ударяет его бутылкой в висок и кричит:

— Я предатель, ты — вдвойне. Убрать его!

От удара бутылкой повалился Бубенец на пол и умер под сапогами Флегонта и карателей. Увезли его на телеге вместе с мусором, который убирают по ночам, и бросили в Косьву. А голытьба ждет условленных выстрелов. Наконец дождалась, кинулась к оружию. Там похватали ее каратели. Перехитрил Флегонт-старший Мишку Бубенца, подослал к нему шпиона, а кого — так и не узналось.

«Красный атаман», как окрестила Юшку народная молва, весь путь от Бутарского завода до Горного Спая ехал впереди своего отряда, поторапливая коня. Он боялся упустить Флегонта-старшего, который, конечно, уже знал, что наступают новые времена, новые порядки, обиженные начинают сводить счеты со своими обидчиками.

Юшка первый завидел дымки Горного Спая и приказал остановиться.

— Разводи костер, снимай седла, коней на траву! Двое пойдут вперед. Кто желающий?

— Я! — вызвался Бурнус.

— Нельзя, тебя узнает Флегонт-старший.

Охотников нашлось много. Юшка выбрал наиболее умных и отпустил.

— К вечеру обратно.

Весь день голытьба сидела у костров, играла в шашки и карты. Юшка запретил выезжать в горы и охотиться. К вечеру вернулись двое из Горного Спая.

— Там Флегонт? — спросил Юшка.

— Там.

— Много ли у него охраны?

— Охрана невелика, но много шпионов, слухачей, предателей.

— Шпионы не страшны, они любят деньги, а драться не умеют.

Затих Горный Спай после дневного труда. Разбрелись искатели по шалашам и шептались в тишине, что пора припомнить Флегонту и кровь, и плетки, и зуботычины.

— Теперь мы чисты. Можно куда угодно, и никто не спросит паспорт.

— А если спросит?

— Революция, брат, она все по шапке.

— У Флегонта пулемет в доме, шпионам он роздал оружие.

— И нам надо оружие.

Флегонт вызвал слухачей. Они уверили его, что все спокойно. Наградил их золотом, повесил на сундуки замки, осмотрел пулемет, поставленный на чердаке, и лег спать.

Спал, не ведая, не ожидая, что приближается к Горному Спаю Юшка с отрядом голытьбы.

С криками: «Смерть Флегонту-старшему! Смерть предателю!» — влетела голытьба в прииск, окружила дом Флегонта, начала поджигать его, стрелять. Несколько конников промчалось мимо искательских шалашей, выкрикивая:

— Смерть Флегонту!

Искатели выскочили из шалашей, похватали топоры, лопаты и хлынули на площадь, где были дом хозяина и контора.

Пламя уже обнимало весь дом, забралось в него, и черный сосновый дым густо валил сквозь разбитые окна.

Флегонт не успел выстрелить из пулемета, даже пробраться к нему, метался в дыму и кричал:

— Помогите! Помогите!

Вот он высунулся из чердачного окна и застонал:

— Братцы! Спасите! Погибаю…

— А-а, кайся, идол! — ответила с площади голытьба. — Кайся!

— Стреляй в башку ему!

— Нельзя стрелять. Лестницу! — махнул Юшка.

Принесли с конного двора лестницу и приставили к чердаку.

— Слезай! — загудела толпа. — Юшка тебе обещает жизнь.

Но сам мятежник молчал.

Огонь докатился до Флегонта, задел его ноги, опалил штаны и начал угрожать волосам.

Подгоняемый стихией огня, Флегонт выскочил с чердака на лестницу, но внизу его ждала другая стихия — оскорбленные, ограбленные им, — ждала угрюмо, с камнями, с ружьями, с грозным ропотом. И Флегонт остановился на половине лестницы.

Разгулявшийся пламень метнулся и на лестницу, побежал горячими красными струйками, точно он решил до конца преследовать человека.

— Слезай! Не видишь, горит лестница! — крикнул кто-то одинокий, но Флегонт плотней прижался к ступеням.

Тогда Юшка растолкал голытьбу и полез, чтобы снять Флегонта. Его удержал Бурнус.

— Я пойду, — сказал он.

— Иди.

Башкирин легко, ловко поднялся по лестнице, объятой пламенем, взял Флегонта под мышки и поднял. Флегонт обхватил шею Бурнуса, повис на нем всей тяжестью. Душили башкирина дым и Флегонтовы руки. Бешмет его тлел, тюбетейка свалилась, но он все-таки вынес свою тяжкую ношу.