На троне в Блабоне - [29]
— Естественно, проще всего развязать, только полицейские узлы затянуты так, что веревка срастается намертво, — объяснил он вежливо. — Все ногти можно обломать…
И он с нежностью взглянул на свои ногти — длинные, холеные, покрытые неброским лаком.
— Лучше не рисковать. Сейчас что-нибудь придумаем… Хороший шнур, даже разрезанный на куски, немало ценится…
— Особенно из этого заведения. Всегда можно продать, заверив покупателя, веревка, мол, с виселицы, приносит счастье.
— А вы, я смотрю, неплохо информированы о наших побочных доходах, — удивился он с приятностию. — Верно, уж и сердиться перестали на стражников, сидевших в засаде и охотившихся за шаром? Сколько на нем прекрасной веревки! Вешать не перевешать! Народ обожает такие зрелища. С развлечениями у нас туговато… А тут еще и надежда на лучшее будущее, вот, мол, уже и очищение начинается… Вам кофе? Право, что это я… Кофе нет, экономия… У меня только вода с соком. Я сам подаю добрый пример, когда что-нибудь требую от других. Впрочем, поить вас собственными руками стеснительно и для меня, и для вас, так что не стоит… Лучше поговорим.
Я сел в кресло.
— Не правда ли, удобно?
Было вовсе не удобно, связанные за спиной руки мешали откинуться на спинку, я сидел сгорбившись, что Директор и принял как дань надлежащего уважения. В этот момент что-то легонько затормошило шнур, пощекотало ладони. Неужели неизвестный друг пытается освободить мне руки?
— Хочу кое о чем спросить вас, ответы повлияют на решение прокуроров… А возможно, найдем все-таки общий язык? Кстати, во имя чего вы живете? Ваше самое большое желание?
— Помогать людям, пользу приносить хоть немного… Подбадривать, одарять хоть крупицей радости. Поддерживать надежду…
Директор закусил губы — губы явного сластолюбца — и многозначительно подмигнул.
— Полноте, это напоказ, а если честно? Хотите славы? Всеобщее восхищение, фотографии на первых полосах газет, лавры там, премия? Надеетесь на бессмертие?
— Не больше и не меньше, чем любой художник.
— Разумеется. Значит, вы не против нас. Все данные за то, что вы станете таким же, «аки и мы». Приветствую в вашем лице нового акиима!
— Постойте, минутку… Я что-то не пойму, куда это вы меня норовите впутать?
— А у нас нет ни удостоверений, ни взносов… Нам довольно пары слов, ба, одного жеста, чтоб узнать друг друга. Больше всего мы любим себя, собственная шкура — предмет наипервейшей заботы, в расчет берутся лишь свои дела, всемерные усилия прилагаются к тому, чтобы думали о нас лучше, чем мы сами думаем о себе, хоть такое практически невозможно… Мир принадлежит нам, понятно? Весь! Туземцы должны служить нам. Мало того — почитать за особую честь, за великое счастье сие дозволение.
— А что взамен? — прошептал я ошеломленно.
— Акиимы во всем помогают друг другу: я тебе, ты мне. Это среди своих, а на людях можно ссориться, подсиживать друг друга, оговаривать, коли надобно для пользы дела. Мы все возглавляем и все решаем, хоть и чужими устами, с каждым приказом перед нами будут открываться все новые двери.
Он наклонился через стол и заглянул мне в глаза.
— Сегодня же я могу тебя освободить, сделать Великим Летописцем, ввести в тайный совет Людей Чистых Рук, но запомни: придет время, и ты в свой черед поможешь нам, исполнишь наше требование.
— А моих друзей вы освободите?
— Называй меня братом. Сколько естественных данных для взаимопонимания, и все-таки ты меня не понял! Еще раз: каждый думает исключительно о себе, служит себе не за страх, а за совесть, намечает цель и смело идет к ней при поддержке акиимов. Иных друзей нет и не может быть!
— А артиллерист Бухло? А кот Мышебрат?
— Зачем они нужны? Они впутали тебя в делишки, за которые попадут в тюрьму, а то и на виселицу. Пора уразуметь — это враги! Из-за них ты попался. Ежели их приговорят, то и поделом! Благородство таких типов оборачивается глупостью. А тебе жаловаться грех, целехонек вышел из всяких бед!
Он увещевал благожелательно, будто гладил по голове, терпеливо уговаривая подумать не слишком-то сообразительного ученика — глядишь, и уразумеет, как решить задачу.
— Значит, от друзей отречься? Заклеймить? И своими показаниями подкрепить обвинение против них, которое дописывают там, в подземелье?
— Ну что за чувствительная совестливость! А всего и дела — думать лишь о себе! Заботься каждый исключительно о себе, насколько легче договариваться! Сразу видно, с чем подъехать, как привлечь… А уж коли думает о других, пиши пропало — полная неразбериха начинается.
— А как быть с Родиной?
— Родина — это место, где тебе хорошо, где приумножаются блага для тебя же, где тебя знают и ценят, где ты пользуешься полной поддержкой таких же, вроде тебя, важных и влиятельных людей. Мы одни знаем: эти люди — акиимы, и они из кожи вон вылезут, только бы помочь, а все оттого, что мы их на посты подсадили. То ли вчера, то ли несколько лет назад…
И он смотрел на меня обещающе, благожелательно подмигивал, лишь бы я хоть как-нибудь согласие выказал.
— Мне бы подумать, — съежился я, словно улитка в раковине. — Больно уж все просто…
— Все и есть просто. Принять наши принципы за основу и действовать для своего блага, то есть жить мудро. Я тебе, а ты завтра мне. Или некий третий, лишь бы этим полоумным — не нашенским — в глаза не бросалось. Убедишься, брат, привыкнешь быстро, а уж как удобно — не пожалеешь.
«Не покупай эту книгу, если у тебя нет чувства юмора и отсутствует любознательность. Не покупай эту книгу, если у тебя есть дела или ты договорился с кем-нибудь встретиться. Когда ты начнешь ее читать, то забудешь о делах и опоздаешь на свидание. Послушай меня: не раскрывай эту книгу до тех пор, пока у тебя не будет свободного вечера. Если же ты все-таки не выдержишь, откроешь ее и начнешь читать, то потом не упрекай меня, что я отнял у тебя столько времени. Ведь я предостерегал!» Таким шутливым обращением начинает свою книгу об Индии известный польский писатель Войцех Жукровский, автор многих рассказов, повестей, репортажей, путевых очерков.
«Каменные скрижали» — это роман о судьбе молодого венгерского дипломата, который находится на дипломатической работе в Индии в период с декабря 1955 по январь 1957 год. Во время его пребывания в Дели, в Венгрии — где он оставил свою семью, — происходят памятные события октября 1956 года.«Каменные скрижали» роман о великой любви, об Индии…Плотские желания перемешиваются с глубокой привязанностью. Главные герои опутаны конфликтами с окружающими, замешанными на зависти, подозрительности и осуждении на фоне мировых исторических драм.
Повесть рассказывает о последних днях Великой Отечественной войны. Фреска войны, коллективный портрет польских солдат, персонифицированный в судьбе одной роты польской армии, участвующей в победоносном наступлении весной 1945 года.
Как добрые соседи жили король Бочонок и король Корица, а если и воевали, то недолго и по самым забавным поводам, например, из-за игры в шашки. Но вот пришла беда посерьезней. Дочь Корицы принцесса Виолинка похищена во время возвращения домой через королевство Бочонка, называемое Тютюрлистаном. Ещё немного — и война неминуема. Благородную задачу отыскать и спасти принцессу, чтобы предотвратить кровопролитие, берут на себя Петух, Лиса и Кот.Для младшего и среднего возраста. Авторизованный перевод с польского Святослава Свяцкого.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.