— А что же там, во второй комнате? — поинтересовался Дьяков.
— Там комната духов, — понизив голос, сказал Синь. В его словах звучало величайшее почтение к отцу и матери, духи которых, как считают то-таи, постоянно находятся в жилище, помогая своим детям в делах, оберегая от бед. В их честь в каждом доме воздвигнут небольшой алтарь. Такой же находился и в соседней комнате, в которую их проводил по просьбе Ракитина дамти Синь.
Это был небольшой ящичек из полированного, красного оттенка дерева, с боков его были наклеены полоски красной бумаги с иероглифами. Перед ним на подставке с рисунком дракона с раскрытой пастью — символом жизни народностей то-тай — стояла чашечка с приношениями. По бокам курились тоненькими синими дымками палочки, наполнявшие комнату странным сладковатым ароматом.
Синь поставил на лежанку деревянную плоскую тарелку с печеными плодами хлебного дерева. На другой тарелке желтело несколько крупных грейпфрутов. Отведав тропических яств и запив их горячим вьетнамским чаем, все выкурили по сигарете и стали собираться. Предстоял еще не близкий путь к реке Тяй.
Они прошли несколько километров по проселку, изборожденному двумя глубокими колеями, пока не выбрались к перекрестку. Здесь, на пересечении трех дорог, перед ними на невысоком холме возникло мрачное сооружение — огромный железобетонный параллелепипед с плоской крышей, уже поросшей невысокой травой. Это был старый французский форт. Слева, на крыше дота, виднелась невысокая куполообразная башня с узкой щелью-амбразурой, из которой торчал изогнутый, насквозь проржавевший ствол пулемета. В стенах мертвыми глазницами чернели бойницы.
Пространство вокруг форта было когда-то расчищено от растительности, все деревья вырублены, чтобы бойцы Народной армии не могли незаметно подобраться и забросать гранатами маленький гарнизон. Но крыша уже поросла травой, а дикие бананы вплотную с трех сторон подступили к стенам. Ракитин прошел внутрь. Три небольших помещения были пусты. Солнце раскаляло бетон, и в этих маленьких склепах было очень жарко. На полу валялись истлевшие обрывки газет, смятая, выцветшая пачка от сигарет «Голуаз». В углу стояла скрюченная, проржавевшая двухэтажная кровать. Да, не сладко, наверное, пришлось французским солдатам, которых загнали в эту железобетонную душегубку. Изнуряющая жара днем и вязкая сырость ночью, комары, москиты и, главное, постоянный, иссушающий душу страх. Страх неизбежной расплаты.
Только к вечеру путникам удалось добраться до реки, катившей свои мутно-желтые волны к югу. Оставалось совсем мало времени до захода солнца. А надо было еще выбрать место для временного лагеря, построить шалаши и поужинать.
Это была первая ночевка вне лагеря. Но Ракитина смущало главным образом только одно — летающие кровососущие. В глубине души его таился страх перед опасностью заболеть тропической малярией или еще чем похуже вроде слоновой болезни — элефантиазиса. Тем более что по сведениям, которые получил доктор Дан, эти болезни встречались в окружающих деревнях.
Для каждого шалаша вырубили по две двухметровых ветви с развилками на конце для подпорок и десятка два бамбуковых стволов для конька и скатов. Веревки для их крепления Синь тоже изготовил из бамбука. Для этого метровый кусок бамбука он расколол на рейки толщиной полсантиметра, затупил ножом их края, острые как бритва, а затем, поставив нож между зеленым и белым слоями древесины, разрезал сверху вниз (вдоль ствола). Когда на стволе встречалась перемычка, ее следовало проходить резким толчком. Веревки получались гибкие, прочные. Когда перекладины были надежно привязаны к скатам, их, начиная с нижней, словно черепицей, прикрыли листьями дикого банана. У входа в каждый шалаш развели по небольшому костру, чтобы прогнать его дымом настырных комаров.
Утром поднялись чуть свет и, перегоняя друг друга, побежали купаться в теплой желтовато-мутной воде.
Наступивший день можно было назвать «плотостроительным». Идеальным материалом для плота мог служить бамбук, а его вокруг было предостаточно. Синь с помощью Хуанга и Тыя срубил десяток шестиметровых стволов диаметром сантиметров пятнадцать. По расчетам Ракитина, плот должен был обладать большой грузоподъемностью, а иначе он не смог бы поднять около трех центнеров груза. По указанию Синя каждый ствол обрезали по концам так, чтобы до перемычки оставался «хвостик». В «хвостиках» прорезали отверстия, и Синь, просунув сквозь них перекладины, изготовленные из твердой древесины, тщательно привязал к ним каждую бамбучину, надежно скрепил плот с обоих концов.
Дьяков и Тый взобрались на плот, чуть просевший под их тяжестью, и, вооружившись шестами, оттолкнулись от берега. Течение подхватило плот, и он медленно, будто огромный зеленый лист, закружился и, развернувшись носом, поплыл по течению.
Домой решили возвращаться по воде. Судя по карте, речной путь казался вдвое длиннее сухопутного, но зато он был не таким утомительным и вполне безопасным. На реке, как объяснил дамти Синь, не было ни водопадов, ни порогов, ни перекатов, так же как и крокодилов.
Для большей устойчивости и грузоподъемности поверх первого ряда положили еще один, а по краям укрепили невысокие бортики. На корме из гальки и песка соорудили «подушку» для костра. Теперь плот выглядел совсем внушительно. Когда на него погрузили имущество и расселись всей компанией, оказалось, что плот может выдержать и не такой груз.
