На суше и на море, 1964 - [218]
Однако на этот счет мы можем быть совершенно спокойны. Если бы даже вспышка близкой сверхновой звезды действительно произошла, то между моментом, когда это будет наблюдаться с Земли, и моментом, когда нашей планеты достигнут космические лучи, пройдут многие тысячелетия, в течение которых человечество вполне успеет разработать и принять соответствующие защитные меры. Можно также с уверенностью утверждать, что подобные вспышки не имели места и в ближайшем прошлом. Мы уже знаем, что остатки сверхновой звезды представляют собой мощный источник радиоизлучения, между тем в ближайших окрестностях Солнца таких источников не существует.
Что же касается гипотезы о влиянии вспышек сверхновых звезд на развитие жизни на Земле, то она пока что еще остается только гипотезой. Верна она или нет, покажет время. Но независимо от будущей оценки эта гипотеза весьма поучительна в двух отношениях. Во-первых, она показывает, что успешное решение геофизических и геологических проблем возможно лишь при обязательном учете того обстоятельства, что наша Земля представляет собой часть космоса. Во-вторых, ее содержание убедительно свидетельствует о том, что решение многих кардинальных вопросов современного естествознания может быть достигнуто только комплексным путем в результате использования достижений самого широкого круга конкретных наук.
В. Комаров
Пришли с человеком
Говорят, что в 1766 году парижан напугали… жуки. Ночь была теплая. Вдруг яркие звездочки снялись с небосвода и полетели. Полетели низко, над самыми улицами. Суеверные люди решили, что столицу мира посетили духи. Других же тревожили более реальные страхи: как бы эти летающие огоньки не подожгли Париж!
Ученые ботанического сада вскоре всех успокоили: непоседливые звезды оказались жуками. Крупными тропическими светлячками того самого вида, которых на Кубе называют кукухо. Как попали они в Париж, никто не знал.
Сто лет спустя еще один экзотический «дух» своим неожиданным появлением дал пищу кривотолкам и газетам Парижа. Ночной сторож знаменитого рынка Ле-Халь во всеуслышание заявил, что однажды вечером, когда покупатели и торговцы покинули магазины, длинноносое черное привидение выскочило откуда-то из-под прилавков и, странно вереща, побежало вдоль торговых рядов. Все решили, что сторож пьян и чудовище ему привиделось. На рынке же никакого духа не было.
Но он был! И его скоро поймали: это оказалась киви — бескрылая птица из… Новой Зеландии! Какая недобрая судьба занесла ее на площади Парижа? Теперь никто уже этого не скажет — много времени прошло. Нелегко порой и по горячим следам установить, какими путями животные-иммигранты добираются до новых стран, в которых поселяются.
В Англии, например, в ботаническом саду Кью, близ Лондона, живут черви турбеллярии, которые нигде больше в мире не встречаются. Но и сад в Кью — не родной их дом. Когда-то и как-то они попали из тропиков в Англию, акклиматизировались здесь и вот живут. Но из каких тропиков и каким образом — неизвестно.
В гигантской оранжерее Пальменхауз под Берлином тоже жило много разных тропических насекомых. Их никто никогда не привозил сюда. Они сами прибыли вместе с экзотическими деревьями из Южной Америки, Азии и Африки. В оранжерее круглый год поддерживали тропическую температуру и влажность. Поэтому все членистоногие иммигранты неплохо себя здесь чувствовали. Немецкие зоологи тоже были довольны: они могли производить исследования, не предпринимая утомительных путешествий. Тропики были под рукой.
Среди многочисленных тропических муравьев, пауков, тысяченожек и жуков по деревьям Пальменхауза прыгало существо совершенно необычное. Оно прославило Пальменхауз больше всех других его обитателей.
Это была флугиола>[103], полусверчок-полукузнечик. Миниатюрное, хрупкое создание длиной с ноготь большого пальца, длинноусое, длинноногое и зеленое. Никто никогда не находил в Пальменхаузе его самцов, но самки-флугиолы регулярно откладывали на листочках небольшие кучки яичек.
Флугиолы охотились на тлей и червецов, злейших вредителей деревьев, поэтому в Пальменхаузе не было более желанных гостей, чем флугиолы. Немецкие энтомологи посвятили им целые тома научных изысканий. Хорошо изучили их и биологию, и физиологию, и экологию. Не знали лишь одного: откуда эти столь полезные иммигранты прибыли в Германию. Об их родине можно было только догадываться: одного похожего на флугиолу сверчка поймали в Южной Америке. Из этого заключили, что Южная Америка и была, по-видимому, родиной флугиолы.
«Была», потому что о флугиолах можно говорить теперь только в прошедшем времени: они все погибли в 1944 году, когда авиационной бомбой был разрушен Пальменхауз и северный холод, устремившись через разбитые стекла в оранжерею, убил всех ее тропических переселенцев.
Флугиолы погибли, однако многие другие незваные иммигранты из далеких стран прочно обосновались в Европе, и история их победных маршей хорошо изучена.
Из них филлоксера самая нежелательная иммигрантка.
В 1853 году американский ученый А. Фитч поймал на листьях виноградной лозы маленькое насекомое. Это была тля, но тля неизвестного ему вида. В анналы науки это насекомое тоже еще не было внесено. Доктор Фитч назвал открытую им тлю Pemphigus (reitifolii). Так она и должна была бы именоваться. Но даже из зоологических правил приоритета бывают исключения: почему-то пемфигуса стали называть не первым законным его именем, а другим, присвоенным ему во Франции, — Phylloxerra vastatrix.
