На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия - [14]

К Тульскому краю с востока примыкала Рязанская земля, занимавшая среднее течение реки Оки. К ней тоже вплотную подступало Дикое поле. Близость Дикого поля сказывалась в Рязанской земле постоянно. Рязанским людям приходилось быть начеку. Однако можно заметить, что крымские татары нападали на Рязанскую землю не так часто, как следовало бы ожидать, имея в виду ее близкое соседство со степью. Дело в том, что Рязанскую землю защищала с востока и с юга полоса лесов и больших рек. На востоке эти леса уходили далеко к Волге. Притоки Дона были препятствием для нападения на Рязанскую землю с юга и с запада. Крымской коннице приходилось совершать длительный путь и пробираться к Рязанской земле мимо Тулы, что было нелегко, так как там их обычно ждали русские полки. Принимая на себя самые сильные удары Крымского ханства, Тульский край оборонял и Рязанскую землю. Но даже прорвавшись за Тулу, крымские татары по дороге к Рязани встречали серьезные естественные препятствия. Одним из таких препятствий служила излучина Прони, впадавшей в Оку. Эта небольшая речка текла в крутых берегах с юго-запада на северо-восток. Еще недоступней для татар была Мещерская сторона, расположенная к северу от Оки. Там стояли сплошной стеной большие непроходимые леса. Плодородные черноземы Рязанского края издавна привлекали сюда население. В обороне от крымских набегов Рязань могла опереться на собственные силы, весьма значительные. Рязанские «дети боярские» постоянно участвовали в войнах на границе. Здесь тоже находилось много укрепленных городов: Переяславль-Рязанский, Пронск, Зарайск, Ряжск. В соседний Муромский край, заросший дремучими лесами, крымские татары, как правило, не заходили; его можно отнести уже к «казанской украине».

Несмотря на значительные различия, у всех перечисленных земель «крымской украины» были общие исторические судьбы: в течение длительного времени и Северщина, и Заокско-Брянский край, и Тульский край, и Рязанская, земля находились под постоянной угрозой крымских набегов. В непрекращавшейся войне со степью стояли плечом к плечу и севрюки, и жители дремучих «брянских лесов», и «верховские» ратники, и тульские горожане, и удалые рязанцы. Московские воеводы в борьбе с крымскими войсками постоянно опирались на местное население, которое часто приходило в пограничные местности раньше, чем там строились крепости и создавались укрепленные линии. Крестьянская колонизация пограничных областей — вот та основа, на которой создавалась оборона «крымской украины». Местные «люди украинные» с оружием в руках встречали насильников, помогая русским полкам отбивать крымские набеги[54]. Однако оборонять «крымскую украину» только местными силами было невозможно. Открытый разрыв с Крымским ханством требовал оборонительных мероприятий общегосударственного масштаба. Правительство Василия III серьезно занялось обороной южной границы.

Военная активность Крымского ханства резко усилилась с 1507 г. В конце июля «пришла весть к великому князю Василию Ивановичу всея Руси, что идут многие люди татары на поле, а чают их приход на украину, на Белев и Белевские места и на Одоевские и на Ковельские места». В отличие от прошлых лет, когда оборона «украины» в основном возлагалась на местные силы, на этот раз великий князь немедленно выдвинул на опасное место московских воевод. Он направил к Белеву Ивана Холмского, Константина Ушатого и «там велел быть с воеводами князю Василию Одоевскому, да князю Ивану Михайловичу Воротынскому, да наместнику козельскому князю Александру Стригину». Московские воеводы, таким образом, должны были возглавить полки местных князей. Однако предотвратить набег не удалось. Иван Холмский и Константин Ушатый со своими людьми добрались только до Воротынска, когда «пришла весть к ним, что татары многие люди, взяв на украине много полону, прочь пошли». Началось преследование отступавшего врага. Крымцы не сумели уйти с добычей. Русские полки «пошли за ними на поле в погоню и догнали их на Оке, многих татар избили, а иных живых поймали, а полон весь назад возвратили, и гоняли их до реки до Рыбницы месяца августа в 9 день». Надо сказать, что и в этом походе наибольшую активность проявили не московские воеводы, а служилые князья, лучше знакомые с местными условиями. «В поле» за татарами ходили «служилые князья Василий Одоевский да Иван Воротынский». Пленные, захваченные на Оке, сообщили, что «приходили на украину крымские татары, Зянь-Сеит мурза, Янкуватов сын, с товарищами»[55]. Этот набег сам по себе был не очень опасен, но доставил много хлопот московскому правительству: шла война с Польшей и Литвой, и отвлечение даже незначительных сил на юг представлялось нежелательным. Впрочем, великий князь Василий III ожидал большого крымского похода. По литовским источникам известно, что Менгли-Гирей тогда «сына своего Магмед-Гирея (Мухаммед-Гирея — В. К.) салтана в головах и иных сыновей своих на неприятеля нашего московского землю его воевать послал». Поход был сорван в связи с угрозой нападения ногаев, и сыновья Менгли-Гирея, «с людьми на них повернувши, тех недругов сказнили». Зимой того же года крымский хан собирался снова «многих людей своих послать Московскую землю воевать», но этот поход не состоялся. Не выступил Менгли-Гирей в поход и летом 1508 г., хотя, видимо, обещал это своему союзнику — польскому королю. Во всяком случае, польские послы жаловались, что он «тем нынешним летом, сам своею головою и всеми сыновьями, на коня хотел сесть и неприятеля нашего московского сказнить», но «ни сынов своих, ни войска своего в его землю не послал»