На скосе века - [46]

Шрифт
Интервал
И воссоздаваться будут сами —
Даже совершенствовать себя.
Будут нам полезны их исканья…
Но однажды завершится труд.
И ошибкой
   вдруг самосознанье
Точные машины обретут.
Я не знаю, как тогда всё будет.
Но по всем законам естества
Раздражать начнут их скоро люди,
Нервные,
   живые существа.
Ну на что мы можем им сгодиться?
Суета, а пользы никакой…
И они от нас освободиться
Захотят — по логике людской.
И пойдут. И, мёртвые, раздавят
С помощью науки нас, живых…
Что мы сможем противопоставить
Нашей мысли, воплощённой в них?
Нашу храбрость? Или силу чувства?
Зыбкий ум, принадлежащий нам?
Их реле защиты
   не подпустят
Наши руки к мёртвым рычагам!
Пусть тот мир не будет нами признан,
Но исчезнем мы в кромешной мгле…
И пойдёт развитие без жизни
На видавшей всякое земле.
Смолкнут споры. Мир людских загадок
Отомрёт навеки в тот же час.
И настанет наконец порядок
На земле, очищенной от нас.
Тот, что нам казался светлой далью
И разумным будущим земли,
О котором сто веков мечтали
И никак достигнуть не смогли.
Он настанет.
   Наша неуклюжесть
Сгинет с нами
   вмиг
      в чаду огня:
Ни таких, как у тебя, замужеств,
Ни таких женитьб, как у меня.
Что внезапных увлечений праздность?
И тщеславий детских глупый сон?
Точный разум. Целесообразность —
Их мышленья заданный закон…
…Всё быстрей они плодиться станут,
Что ж такого — быта колея.
Но настанет день — и недостанет
На земле
   для этого
      сырья.
Лишь учуяв это, очень скоро
Об угрозе, безо всяких драм,
Сообщат точнейшие приборы
Остроумно созданным мозгам.
Мысль включится. Щёлкнут лампы лихо.
И — споткнутся. Словно бы спьяна:
— Выход?
   — Есть. Война!
      — Война? Не выход!
— Нет другого выхода…
   Война!
И упрутся роботы натужно,
Не сходя упрямо с колеи…
Будто им и в самом деле нужно
Создавать подобия свои!
Словно есть душа в железном теле,
Словно впрямь доступна неживым
Тяга к счастью.
   Словно в самом деле
Их существованье нужно им!
Без приятных чувств иль чувств печальных
Вновь в одну из тех густых минут
Ближние сближаться против дальних
Волей нашей логики начнут.
Встанут грозно, словно бы насупясь,
Словно бы в кино играя нас.
И, как птица феникс, наша глупость
Пролетит над ними в грозный час…
И начнётся битва в чистом поле!
Уж не разойтись, коли сошлись…
Ведь не по своей — по нашей воле
В лямку жизни роботы впряглись!
Вряд ли целым выйдет кто из боя,
Отодвинув царство вечной тьмы…
Только нам о том гадать не стоит.
Это ж будут роботы — не мы…
1958

На друга-поэта

Б. Слуцкому

Он комиссаром быть рождён.
И облечён разумной властью,
Людские толпы гнал бы он
К не понятому ими счастью.
Но получилось всё не так:
Иная жизнь, иные нормы…
И комиссарит он в стихах —
Над содержанием и формой.
1959

Подражание г-ну Беранжеру

Шум в Лувене, в Сорбонне восстанье.
Кто шумит? Интеллекты одни!
Как любовник минуты свиданья,
Революции жаждут они.
А у нас эта в прошлом потеха.
Время каяться, драпать и клясть.
Только я не хотел бы уехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
К ним пусть едет — навстречу их страсти,
Чтоб, мечты воплотив наяву,
Дать им всё, что им нужно для счастья…
Без неё — я и так проживу.
Вы смеётесь, а мне не до смеха.
И хоть вижу разверстую пасть,
Не хочу из России к ним ехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
Лишь свобода особого рода
Им нужна… Пусть!.. А мне бы вполне
И банальной хватило свободы:
Остальное — при мне и во мне.
Только нет её — вот в чём помеха.
И не будет — такая напасть!
Всё равно не хочу я к ним ехать —
Пусть к ним едет Советская власть.
К ним пусть едет — к поборникам цели.
Пусть ликуют у края беды.
И товарищу Дэвис Анджеле
Доверяют правленья бразды.
А она уж добьётся успеха
И заставит их в ноги упасть.
Нет, не зря не хочу я к ним ехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
Пусть к ним едет — сам чёрт им не страшен,
Коль свобода совсем не мила.
Очень жаль, — но таскать им параши
Взад-вперёд за такие дела.
Не смеюсь — тут совсем не до смеха:
Разве радость, что миру пропасть?
Нет, друзья! — не хочу я к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Пусть ведёт к ним голодные годы,
Пусть их ложь разъедает, как дым.
Пусть!.. Под сенью банальной свободы
Буду честно сочувствовать им.
Сам прошёл я сквозь эти успехи,
Сам страдал и намучился всласть…
Нет, не вижу я смысла к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Я тогда о судьбе их поплачу,
Правоте своей горькой не рад,
И по почте пошлю передачу
Даже Сартру — какой он ни гад.
И поймёт он — хоть будет не к спеху, —
Что с ним сделала пошлая страсть.
А пока — не хочу я к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Отольются им все их затеи,
Будет кара — не радуюсь ей.
Только знайте — не их я жалею,
Посторонних мне жалко людей.
Им ведь будет совсем не до смеха —
В переделку такую попасть.
Там ведь некуда будет уехать:
Всюду будет Советская власть.
1972

Песня русского советского писателя Григория Свирского, которую он будет исполнять под шарманку в приморском кабачке «Берёзка» (Тель-Авив)

Исполняется на мотив песни из к/ф «Весна на Заречной улице»

Когда-то в годы молодые,
Имея всяческий решпект,
Я был писателем в России,
Писал про Ленинский проспект.
Наврал, наврал мне хитрый некто
Про прелесть дальних южных стран:
Ни Ильича тут, ни проспекта,
А только Голда и Даян.
Я б тут без хлеба гнил в страданье
Продолжить чтение
Еще от автора Наум Моисеевич Коржавин
Памяти Герцена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

В соблазнах кровавой эпохи. Книга первая

О поэте Науме Коржавине (род. в 1925 г.) написано очень много, и сам он написал немало, только мало печатали (распространяли стихи самиздатом), пока он жил в СССР, — одна книга стихов. Его стали активно публиковать, когда поэт уже жил в американском Бостоне. Он уехал из России, но не от нее. По его собственным словам, без России его бы не было. Даже в эмиграции его интересуют только российские события. Именно поэтому он мало вписывается в эмигрантский круг. Им любима Россия всякая: революционная, сталинская, хрущевская, перестроечная… В этой книге Наум Коржавин — подробно и увлекательно — рассказывает о своей жизни в России, с самого детства… [Коржавин Н.

Будни 'тридцать седьмого года'

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

В соблазнах кровавой эпохи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

В соблазнах кровавой эпохи. Книга вторая

О поэте Науме Коржавине (род. в 1925 г.) написано очень много, и сам он написал немало, только мало печатали (распространяли стихи самиздатом), пока он жил в СССР, — одна книга стихов.Его стали активно публиковать, когда поэт уже жил в американском Бостоне. Он уехал из России, но не от нее. По его собственным словам, без России его бы не было. Даже в эмиграции его интересуют только российские события. Именно поэтому он мало вписывается в эмигрантский круг. Им любима Россия всякая: революционная, сталинская, хрущевская, перестроечная…В этой книге Наум Коржавин — подробно и увлекательно — рассказывает о своей жизни в России, с самого детства…

Мужчины мучили детей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Рекомендуем почитать
Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».

Порядок слов

«Поэзии Елены Катишонок свойственны удивительные сочетания. Странное соседство бытовой детали, сказочных мотивов, театрализованных образов, детского фольклора. Соединение причудливой ассоциативности и строгой архитектоники стиха, точного глазомера. И – что самое ценное – сдержанная, чуть приправленная иронией интонация и трагизм высокой лирики. Что такое поэзия, как не новый “порядок слов”, рождающийся из известного – пройденного, прочитанного и прожитого нами? Чем более ценен каждому из нас собственный жизненный и читательский опыт, тем более соблазна в этом новом “порядке” – новом дыхании стиха» (Ольга Славина)

Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.

Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».