На скосе века - [45]

Сегодня играют оркестры!

Мы празднуем праздник, а гетман страдал,

И, пряча от прочих кручину,

Со шведом он снёсся потом и отдал

Родную свою Украину.

Казацкую волю щадил ты, Богдан,

И только… И, если признаться,

Пожалуй, не мог и предвидеть тогда

Ты образования наций.

И умер, измену в душе затая,

В ней видя мечту и свободу…

Сегодня сияет икона твоя

На празднике дружбы народов.

Сегодня плакаты и флаги вокруг,

И, ясные в творческом рвенье,

Несут кандидаты словесных наук

Эмблемы воссоединенья.

А я не нуждаюсь в поддержке твоей —

Ведь я навсегда возвеличил

Не дружбу народов, а дружбу людей

Без всяких народных различий.

Сегодня лишь этого требует век,

Другие слова — обветшалы…

А ты был, Богдан, неплохой человек,

И ты ни при чём здесь, пожалуй.

1954

Ёж и заяц (Почти басня)

Что благородны львы — молва несправедлива.

В них благородного — одна лишь только грива.

Ну, а клыки и когти? — Нет, поверь:

Тот царь зверей — обычный хищный зверь.

В одном лесу лев как-то околел:

Зайчатины, должно быть, много съел.

А было завались её — скрывать не стану.

Лев заготавливал её согласно плану,

Что сам волкам спускал.

И волки рыскали в лесах и между скал,

Чтоб — буде заяц вдруг объявится где близко —

Схватить и приволочь и получить расписку.

Пять зайцев за квартал! —

   А нет — плати натурой:

Под барабанный бой навек простись со шкурой.

Те ж зайцы, что спаслись, таясь по перелескам,

Потом являлись сами — по повесткам.

Ведь зайцы мясом чувствуют эпоху

И знают: план — закон, а вне закона — плохо.

Лев так бы зайцев и доел,

Да околел.

Куда это ведёт, всем скоро стало ясно,

Бить зайцев запретили за напрасно.

Раз после этого, травы едва касаясь,

Чрез безопасный лес пёр уцелевший заяц.

И вдруг ему навстречу ёж.

— Здорово, заяц! Как живёшь?

Вам, говорят, теперь полегче малость стало…

(Ёж больше жил в норе, и слыл он либералом.)

Вас, говорят, теперь не бьют?

— Да нет, не густо!

Ни за что — это так. Но треплют за капусту.

Да и потом сказать: живи!.. А что за счастье?

Ни блеска нет теперь, ни трепета, ни власти.

И охамел вокруг народ.

Бесштанный соловей что хочет, то поёт.

Любой — хотишь туда, хотишь сюда подайся…

Что благородны львы — выдумывают зайцы.

1956

Арифметическая басня

Чтобы быстрей добраться к светлой цели,

Чтоб все мечты осуществить на деле,

Чтоб сразу стало просто всё, что сложно,

А вовсе невозможное возможно, —

Установило высшее решенье

Идейную таблицу умноженья:

«Как памятник — прекрасна. Но для дела

Вся прежняя таблица устарела.

И отвечает нынче очень плохо

Задачам, что поставила эпоха.

Наука объективной быть не может —

В ней классовый подход всего дороже.

Лишь в угнетённом обществе сгодится

Подобная бескрылая таблица.

Высокий орган радостно считает,

Что нам её размаха не хватает,

И, чтоб быстрее к цели продвигаться,

Постановляет: „Дважды два — шестнадцать!“»

…И все забыли старую таблицу.

Потом пришлось за это поплатиться.

Две жизни жить в тоске и смертной муке:

Одной — на деле, а другой — в науке,

Одной — обычной, а другой — красивой,

Одной — печальной, а другой — счастливой,

По новым ценам совершая траты,

По старым ставкам получать зарплату.

И вот тогда с такого положенья

Повсюду началось умов броженье.

И в электричках стали материться:

«А всё таблица… Врёт она, таблица!

Что дважды два? Попробуй разобраться!..»

Еретики шептали, что пятнадцать.

Но, обходя запреты и барьеры,

«Четырнадцать!» — ревели маловеры.

И всё успев понять, обдумать, взвесить,

Объективисты объявляли: «Десять».

Но все они движению мешали,

И их за то потом в тюрьму сажали.

Но всех печальней было в этом мире

Тому, кто знал, что дважды два — четыре.

Тот вывод люди шутками встречали

И в тюрьмы за него не заключали:

Ведь это было просто не опасно,

И даже глупым это было ясно.

И было так, что эти единицы

Хотели б сами вдруг переучиться.

Но ясный взгляд — не результат науки…

Поймите, если можете, их муки.

Они молчали в сдержанной печали

И только руки к небу воздевали,

Откуда дождь на них порой свергался,

Где Бог — дремал,

   а дьявол — развлекался.

1957

Кибернетика

Сколько было распято, убито,

Как бурлила мысль, томясь во мгле,

Чтоб сегодня просто и открыто

Роботы шагали по земле.

Пусть они пока что неуклюжи

(Как и мы в младенческие дни),

Но уже теперь мы в чём-то хуже

И слабее в чём-то, чем они…

Люди, люди!

   Как неугомонны,

Как несовершенны мы во всём…

Постигаем точные законы

И без всякой точности живём!

К истине придя,

   мы тут же, сразу,

Рвёмся в дело, не считаясь с ней…

Потому что жизнь мутит нам разум

Страстью и подробностями дней!

…А они ровней и постоянней,

Совершенней нас, живых людей,

В них всегда разумность наших знаний,

Прямизна логических путей.

Данные приборов, а не чувства.

Вспышки ламп: вопрос — и вмиг ответ.

«Да» и «нет» сто раз в секунду.

Сгусток. Непрерывных озарений свет.

Человек, конечно, так не может,

Но для беспокойств тут нет причин.

Превосходство… Нас ведь не тревожат

Превосходства всех других машин.

И опять — сильней мы только стали,

Оттого что эти так умны…

Мы затем их только и создали,

Что — такие — нам они нужны.

Чтоб,

   не посвящая нас в детали,

Сами

   в жизни,

      отметая хлам,

Схватывали суть,

   осознавали

И искали выход, нужный нам…

…Так и будет. Смогут всё с годами.

Нам служа. Не мучась. Не любя.