На скосе века - [43]

Шрифт
Интервал

Начало 1990-х

«Простите все, кого я не любил…»

Простите все, кого я не любил.
Я к вам несправедлив, наверно, был.
Мне было мало даже красоты
Без высоты и строгой простоты.
Мой суд был строг… Но даже след сгорел
Высот, с которых я на вас смотрел.
К чему тот суд? Теперь, как вы, и я
Стою в конце земного бытия.
И вижу вас… Как я, кто вас судил, —
В свой страшный век доживших до седин.
Ему плевать, что думал кто о ком, —
Всех, как клопов, морил он кипятком.
И, как картошку, пёк в своей золе,
Но, как и я, вы жили на земле.
И извивались каждый день и час.
Я ж красоту любил — судил я вас…
А если б не судил — то кем бы был?..
Простите все, кого я не любил.
Начато в Норвиче в июле 1992, закончено в Бостоне 7 августа 1992.

«Дни идут… а в глазах — пелена…»

Дни идут… а в глазах — пелена.
Рядом гибнет родная страна.
Мало сил… Всё тусклей боль и стыд.
Я кричу, а душа не кричит.
Я свой крик услыхать не могу,
Словно он — на другом берегу.
Нортфилд, Вермонт, июль 1991

Тем, кто моложе

Наш путь смешон вам? — Думайте о нём…
Да, путались!.. Да, с самого начала.
И да — в трёх соснах. Только под огнём.
Потом и сосен никаких не стало.
Да, путались. И с каждым днём смешней,
Зачем, не зная, всё на приступ лезли.
…И в пнях от сосен. И в следах от пней.
И в памяти — когда следы исчезли.
Ах, сколько смеху было — и не раз —
Надежд напрасных, вдохновений постных,
Пока открыли мы — для вас! для вас! —
Как глупо и смешно блуждать в трёх соснах.
11 сентября 1991

«Клонит старость к новой роли…»

Клонит старость к новой роли,
Тьму наводит, гасит свет.
Мы всю жизнь за свет боролись
С тьмой любой… А с этой — нет.
Мало сил, да и не надо,
Словно впрямь на этот раз
Тьмою явлен нам Порядок,
Выше нас, мудрее нас.
Словно жизнь и ход событий
Нам внушает не шутя:
Погостили — уходите,
Не скандальте уходя.
1990-е

«Клонит старость к новой роли…» (Вариант)

Клонит старость к новой роли,
Тьму наводит, гасит свет…
Мы всю жизнь за свет боролись
С тьмой любой… А с этой — нет…
Нет, не бунт — покорность боли.
Что тут можем — ты иль я?
Против нас — не злая воля,
А пределы бытия.
Тьмою возраст обступает.
Что ж, смирись — в душе, в уме…
И не верь, что утопает
Вся Россия в той же тьме.
А — похоже! Смотрим с болью
На неё, свой крест неся.
Примиряться с этой ролью
Нам к лицу, а ей нельзя…
Ей нельзя: она — Россия,
Вот и бредим, ищем путь…
Хоть уходим, хоть бессильны
Даже пальцем шевельнуть.
1990-е

Старый хрен

Старый хрен, куда ты прёшься,
   Что ты дома не (сме)ёшься?
Из частушки
Без тебя — зима и осень,
Сонь и тишь…
Старый хрен, куда ты прёшься?
Что ворчишь?
Бьёшься лбом? — Нашёл оружье
Против стен!..
Никому ты здесь не нужен,
Старый хрен.
Ты тут чужд — с тревогой, с болью —
Всем… Везде…
В заблужденьях, а тем боле —
В правоте.
Правота — смешная крайность,
Странный крен.
Уж такая тут «ментальность»,
Старый хрен.
С нею спорить бесполезно,
Зряшный труд.
С нею жить неинтересно…
Но — живут.
Что ты прёшься? Разве дело
Биться лбом?
«Что ты дома не…» Ах, где он,
Этот дом?
Сам ты дом сменял на волю,
Тьму на тьму…
Позавидовать бы, что ли?
Да кому!
Некому… Да и не надо:
Прожил жизнь.
Что-то помнишь? Вот и ладно.
И держись.
И живи — не стой на страже,
Злясь… грубя…
Не доказывай… Докажут
Без тебя.

Поражение

«Всё катится к чёрту?» — вот так про свой город и дом!
И вьюнош гордится мошенством, как верностью рыцарь.
Раз гибнет Россия, то доблесть — нажиться на том.
И надо успеть, и нельзя не успеть поживиться.
«Всё катится к чёрту!» — я слышу опять и опять.
Привычка к бессилью? Что спорить, мол — косит косая.
И стало как будто нелепо Россию спасать,
Хоть вовсе не стало разумней — скорбеть, не спасая.
Всю жизнь только этим я жил — в том был крест мой земной.
Был яростно стоек — теперь я растерян и кроток.
Но всё испарилось — что было когда-либо мной,
Светило в паденьях, держало в открытьях и взлётах.
Всё — давний мой бунт и последняя мудрость моя,
А вьюнош традиции верен в своих похожденьях.
Как некогда мы ускользающий смысл бытия,
Он ищет упорно путей к отмыванию денег.
Он — наша свобода. Её воплощенье и бред.
И вот на свободу натравлена ярость народа.
И кто-то решает: «Раз так, значит выбора нет.
Придётся его защищать, защищая свободу».
А я не могу… Тошно, вьюнош, хоть нет уже сил!..
Свободу люблю, хоть как в знанье, в ней много печали.
Мне стыдно. С чего? Ведь не я же тебя породил.
Не мне ты внимал… Что ж я вдруг за тебя отвечаю?
Прости меня, вьюнош, за то, что ты вырос таким.
Коррозии духа способствует времени сырость.
Я всё претерпел, сделал всё, чтоб ты вырос другим.
Прости меня, вьюнош, не вышло — другим ты не вырос.
Закончено 6 октября 1995

«На склоне лет — сказать по чести…»

На склоне лет — сказать по чести,
Милей оседлое житьё.
И я бы рад сидеть на месте,
Да только место не моё.
А где моё — там нынче худо.
Всё тонет, смыслу изменя…
Но я спешу туда отсюда —
Домой, где всем не до меня.
Бостон, январь 1993

«Чудак… Неумеха… Почти что калека…»

Чудак… Неумеха… Почти что калека —
Я всё же в рубашке родился, наверно:
Три четверти прожил Двадцатого века
И вот уж два года живу в Двадцать первом.
За что мне удача счастливая эта?
Чем я заслужил эту щедрую милость?
Я многих не лучше, кого уже нету,
И многих не хуже… Но так уж случилось.
Кто вспомнит теперь, как хватались мы жадно

Еще от автора Наум Моисеевич Коржавин
Памяти Герцена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В соблазнах кровавой эпохи. Книга первая

О поэте Науме Коржавине (род. в 1925 г.) написано очень много, и сам он написал немало, только мало печатали (распространяли стихи самиздатом), пока он жил в СССР, — одна книга стихов. Его стали активно публиковать, когда поэт уже жил в американском Бостоне. Он уехал из России, но не от нее. По его собственным словам, без России его бы не было. Даже в эмиграции его интересуют только российские события. Именно поэтому он мало вписывается в эмигрантский круг. Им любима Россия всякая: революционная, сталинская, хрущевская, перестроечная… В этой книге Наум Коржавин — подробно и увлекательно — рассказывает о своей жизни в России, с самого детства… [Коржавин Н.


Будни 'тридцать седьмого года'

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В соблазнах кровавой эпохи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В соблазнах кровавой эпохи. Книга вторая

О поэте Науме Коржавине (род. в 1925 г.) написано очень много, и сам он написал немало, только мало печатали (распространяли стихи самиздатом), пока он жил в СССР, — одна книга стихов.Его стали активно публиковать, когда поэт уже жил в американском Бостоне. Он уехал из России, но не от нее. По его собственным словам, без России его бы не было. Даже в эмиграции его интересуют только российские события. Именно поэтому он мало вписывается в эмигрантский круг. Им любима Россия всякая: революционная, сталинская, хрущевская, перестроечная…В этой книге Наум Коржавин — подробно и увлекательно — рассказывает о своей жизни в России, с самого детства…


Мужчины мучили детей

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».


Порядок слов

«Поэзии Елены Катишонок свойственны удивительные сочетания. Странное соседство бытовой детали, сказочных мотивов, театрализованных образов, детского фольклора. Соединение причудливой ассоциативности и строгой архитектоники стиха, точного глазомера. И – что самое ценное – сдержанная, чуть приправленная иронией интонация и трагизм высокой лирики. Что такое поэзия, как не новый “порядок слов”, рождающийся из известного – пройденного, прочитанного и прожитого нами? Чем более ценен каждому из нас собственный жизненный и читательский опыт, тем более соблазна в этом новом “порядке” – новом дыхании стиха» (Ольга Славина)


Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.


Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».