На скосе века - [31]

Удалились Вы от дел,

И, внезапной власти рады,

С упоением ребят

Небо Ваши бюрократы —

Ваши ангелы — мутят.

1965

«Стал я нервным и мнительным…»

Стал я нервным и мнительным,

Сам себя я не чту.

Недостаток

   действительно

Неприятный в быту.

Чувства глуше ли, звонче ли —

Трудно меру найти.

Это молодость кончилась

И не хочет уйти.

Это тяжесть движения,

Хоть покой истомил.

Это в каждом решении —

Напряжение сил.

Это страсть защищается,

Хоть идут холода.

Это жизнь продолжается —

И ещё — молода.

1965

«Все — загнаны. Все — орудья…»

Все — загнаны. Все — орудья.

Всем — души не по плечу.

Но всё ж я тянусь к вам, люди,

И чувствовать вас хочу.

Вам жизнь и в бесчестье ценность:

Всё ж можно своё отцвесть…

А я? Но куда я денусь…

От вас… Уж какие есть.

Мне скажут, что жизнь без смысла —

Не жизнь…

   Чушь! Слова одни…

Не жизнь — так продленье жизни,

Нелёгкое в наши дни.

Нелёгкое в дни такие,

Где чуть — и загнулся враз.

Так пусть вы не те: другие

Не явятся в мир без вас.

Так ссорьтесь, так пойте песни.

(О чём? Жизнь — как в смутном сне.)

Я зрячий. Но мир исчезнет,

Коль станет подобен мне.

И вот я тянусь к вам, люди…

И чувствовать вас хочу…

Все — загнаны. Все — орудья.

Всем — души не по плечу.

1966

«Перевал. Осталось жить немного…»

Перевал. Осталось жить немного.

За вершиной к смерти круче склон.

И впервые жаль, что нету Бога:

Пустота. Нет смысла. Клонит в сон.

Только всё ж я двигаться обязан —

Долг велит, гнетёт и в полусне.

И плетусь, как раб, тем долгом связан,

Словно жизнь моя нужна не мне.

Разве рабством связан я с другими?

Разве мне не жаль, что в пропасть — дни?

Господи! Откройся! Помоги мне!

Жизнь, себя, свободу мне верни…

1966

Гамлет

Владимиру Рецептеру

Время мстить. Но стоит он на месте.

Ткнёшь копьём — попадёшь в решето.

Всё распалось — ни мести, ни чести.

…Только длится — неведомо что.

Что-то длится, что сердцем он знает.

Что-то будет потом.

   А сейчас —

Решето — уже сетка стальная,

Стены клетки, где весь напоказ.

Время драться. Но бой — невозможен.

Смысла нет. Пустота. Ничего.

Это — правда. Но будь осторожен:

Что-то длится… Что стоит всего.

1966

Дорога

В драгоценностях смысла я вижу немного.

Но одна драгоценность нужна мне — дорога.

Да, хоть мало мне нужно, нужна мне зачем-то

Этих серых дорог бесконечная лента,

Этот ветер в лицо, это право скитаться,

Это чувство свободы от всех гравитаций,

Чем нас жизнь ограничила, ставя пределы, —

Чем мы с детства прикованы к месту и делу.

Это мало? Нет, много! Скажу даже: очень.

Ведь в душе, может, каждый подобного хочет,

Чтобы жить: нынче дома, а завтра — далече,

Чтоб недели и вёрсты летели навстречу.

И чтоб судьбы сплетались с твоею судьбою,

А потом навсегда становились тобою,

Без тебя доживать, оставаясь на месте,

О тебе дожидаясь случайных известий.

Это мало? Нет, много. Не мудрствуй лукаво.

На великую роскошь присвоил ты право.

И привык. И, тоскуя, не можешь иначе.

Если совесть вернёт тебя к жизни сидячей,

Сердце снова дороги, как хлеба, попросит.

И не вынесешь снова… А люди — выносят.

За себя и тебя… Что ты можешь? — немного:

Дать на миг ощутить, как нужна им дорога.

Это нужно им? Нужно. Наверное, нужно.

Суть не в том. Самому мне без этого душно.

И уже до конца никуда я не денусь

От сознанья, что мне, словно хлеб,

драгоценность,

Заплатить за которую — жизни не хватит,

Но которую люди, как прежде, оплатят.

Бытом будней, трудом… И отчаяньем — тоже…

На земле драгоценности нету дороже.

1966

Церковь Спаса на Крови

Церковь Спаса на Крови!

Над каналом дождь, как встарь.

Ради Правды и Любви

Здесь убит был русский царь.

Был разорван на куски

Не за грех иль подвиг свой, —

От безвыходной тоски

И за морок вековой.

От неправды давних дел,

Веры в то, что выпал срок.

А ведь он и сам хотел

Морок вытравить… Не смог.

И убит был. Для любви.

Не оставил ничего.

Эта церковь на крови —

Память звания его.

Широка, слепа, тупа,

Смотрит, благостно скорбя.

Словно дворников толпа

Топчет в ярости тебя.

В скорби — радость торжества:

То народ не снёс обид.

Шутка ль! Ради баловства

Самый добрый царь убит.

Ради призрачной мечты!

Самозванство! Стыд и срам!..

Подтвержденье правоты

Всех неправых — этот храм.

И летит в столетья весть,

В крест отлитая, в металл,

Про «дворянов» злую месть,

Месть за то, что волю дал.

Церковь Спаса на Крови!

Довод ночи против дня…

Сколько раз так — для любви! —

Убивали и меня.

И терпел, скрепив свой дух:

Это — личная беда!

И не ведал, что вокруг

Накоплялась темнота.

Надоел мне этот бред!

Кровь зазря — не для любви.

Если кровь — то спасу нет,

Ставь хоть церковь на крови.

Но предстанет вновь — заря,

Морок, сонь… Мне двадцать лет.

И не кто-то — я — царя

Жду и верю: вспыхнет свет.

Жду и верю: расцветёт

Всё вокруг. И в чём-то — лгу.

Но не верить — знать, что гнёт

Будет длиться… — Не могу.

Не могу, так пусть — «авось!».

Русь моя! Наш вечный рок —

Доставанье с неба звёзд,

Вера в то, что выпал срок.

Не с того ль твоя судьба:

Смертный выстрел — для любви,

С Богом — дворников толпа,

Церковь Спаса — на крови?

Чу! Карета вдалеке…

Стук копыт. Слышней… Слышней…

Всё!

   В надежде — и в тоске

Сам пошёл навстречу ей.

1967

Новоселье

1

В снегу деревня. Холм в снегу.

Дворы разбросаны по склону…

Вот что за окнами балкона,

Проснувшись,

   видеть я могу.

Как будто это на холсте!

Но это всё на самом деле.