На семи ветрах - [13]
Таня достала из чемоданчика несколько номеров газеты и передала их ребятам.
— А откуда всё-таки взялся этот агрегат? — спросил Саша, кивая на пианино.
— А с музыкой так получилось… — продолжала Таня. — Вчера на слёте появился мой отец… Ну, его, конечно, как представителя старшего поколения, пригласили в президиум. Сидит он такой важный, целый графин воды выпил и всё мне почему-то подмаргивает. А потом слово попросил. И так начал нашу бригаду расхваливать, что опять аплодисменты без конца. И орлы-то мы, и ретивый народ, и золотые руки, и первые помощники. А под конец и говорит: «Мы для наших молодцов никакой премии не пожалеем, купим им пианино для школы, пускай ребята в жизнь с музыкой входят…» Я, признаться, думала, похвалился отец, для красного словца пообещал, а сегодня утром смотрю, он заезжает за мной в общежитие и везёт меня покупать пианино.
— Ну и расщедрился председатель! — фыркнул Улька. — То у него снега зимой не выпросишь, а тут — музыка… Чудеса прямо.
— Получается, что у нас сплошные успехи и победы, — сказал Федя, пробежав глазами Танин рапорт в газете. — Тишь, гладь, божья благодать… Ни сучка ни задоринки. Кто ж тебя просил так соловьём заливаться? Это твой рапорт или нет?
— Мой, конечно.
— А почему ты на слёте наши замечания не высказала? Про то, чем мы недовольны… Какие наши требования.
— Да, да, — подхватил Улька. — Ты ведь обещала…
Таня молчала.
— Ну что ж ты? Неужели забыла? — торопили ребята.
— Понимаете, — замялась Таня, — как-то не до того было. Такая на слёте обстановка торжественная… Все рапортуют, аплодисменты, музыка. У всех праздничное настроение. А я вдруг с критикой…
— Смолчала, значит, испугалась? — усмехнулся Федя. — Аплодисменты помешали, музыка?
Таня вспыхнула.
Взгляды их на мгновение скрестились, девушка сердито перебросила за спину толстую косу и, пожав плечами, отвернулась от Феди. Потом обратилась к ребятам:
— Если хотите знать, как всё было, так я скажу. Алексей Маркович попросил показать ему наш рапорт. И, конечно, поправил его, подсократил, отредактировал… Так, говорит, нужно. Это слёт, большой праздник, и надо побольше о достижениях рассказать…
— Ну и правильно! — вмешался в разговор Димка Клепиков. — А чем наша бригада плоха? Всё лето работали, не загорали. И колхоз нами доволен, трудодни начислял, на авансы не скупился. Я вот оделся, обулся за лето… — Он лихо притопнул новыми башмаками на толстой рубчатой подошве. — На свои трудовые, кровные куплены…
— Правильно, Дима, — поддержала его Зоя Стригалёва. — Такую бригаду поискать, как наша! Сколько мы благодарностей от Кузьмы Егоровича имели! В экскурсию за счёт колхоза ездили, приёмник в подарок получили… Теперь вот пианино…
— Авансы, подарки! — насмешливо заговорил Федя. — Да поймите вы, головы садовы: чему мы научились за лето, чего узнали? Зачем нам чужие успехи приписали? Совесть-то у нас есть или нет?
— Какая совесть? При чём тут совесть? — заартачился Дима. — Ты об этом учителей лучше спроси, председателя…
— Ребята, девочки! — размахивая газетой, вдруг закричала Настя Ведерникова. — Вы только послушайте, что Таня на слёте наговорила. — И она прочла вслух: — «Как всегда, наша школьная бригада горячо поддерживает почин своего родного колхоза и берёт обязательство вырастить для него пять тысяч уток».
— Каких уток? Что за обязательство? — зашумели ребята. — Таня, это правда?
— Верно, я дала такое слово, — подтвердила Таня и рассказала, как это случилось.
Отец её на областном совещании по птицеводству заявил, что вырастит в своём колхозе большое количество уток. Об этом же он сказал, выступая на слёте ученических бригад, и призвал школьников подхватить его начинание.
— Ну разве я могла не поддержать такой почин? Разве мы не поможем колхозу? А потом, и Алексей Маркович очень советовал утками заняться. Это, говорит, дело чести нашей школы…
— Та-ак! Красивенько! — присвистнул Федя. — А почему нашу ребячью бригаду не спросили об этом?
Неожиданно зазвучало пианино — это Раиса Захаровна взяла несколько аккордов.
— Что мы споём? — спросила она.
Окружив учительницу, девочки попросили сыграть «Марш школьных бригад». Раиса Захаровна взяла ещё несколько аккордов и поморщилась, словно от зубной боли.
— Не то, совсем не то… Ужасно фальшивит… — Открыв крышку, она заглянула внутрь пианино, потрогала струны, деку. — Да, старина-матушка, всё ветхое, древнее. — Потом обратилась к Тане: — Где покупали это сокровище?
— В городе, по объявлению. В какой-то частной квартире.
— Тогда всё понятно, — вздохнув, Раиса Захаровна закрыла пианино. — Требуется ремонт. И нужен опытный настройщик.
— Музыка отменяется! — объявил Улька. — Премия получена, премия безмолвствует. Пошли, громадяне!
Школьный зал опустел.
Глава 8
Федя выскочил на улицу одним из первых в надежде перехватить по дороге Таню.
Он быстро дошёл до тропинки, что вела к дому Фонарёвых, и прислонился к дереву.
И действительно, вскоре показалась Таня.
— Ты сердишься? — спросил Федя и загородил тропинку. — Но ведь ребята не могли иначе…
— Что тебе надо? — отчуждённо спросила Таня. — Я трусиха… Я потеряла совесть.
— Да нет, ты пойми… Ты просто не разобралась с этим рапортом… Чужие слова повторила…
