На распутье - [40]

Перед тем как выпить, я решил объявить о важном событии в моей жизни и, постучав по столу, встал.

— Ребята, внимание! — крикнул я. — Скоро сыграем свадьбу. — В ответ раздался взрыв хохота. Они, видимо, подумали, что я валяю дурака. Поэтому я серьезно продолжал: — Я женюсь на Гизи Салаи, баскетболистке.

Внезапно наступила тишина.

— Что с вами? — недоумевая, спросил я, пораженный их ледяным молчанием. Я рассчитывал, что мое заявление вызовет бурный восторг. Конечно, можно было ждать и соленых шуточек, ведь я хорошо знал нашу братию и сам на месте любого из них отмочил бы остроту; да, к такому можно было быть готовым. Но это молчание? Значит, вот как проявляется зависть? А может, глупое сочувствие? Или они просто не знают, как поступают в подобных случаях?

— Ну, поднимайте рюмки, давайте выпьем, — предложил я. — По этому случаю, право же, стоит выпить, ребята.

Митю проворчал в ответ:

— Выпить? А сам передергиваешь! Наливай себе полную рюмку, тогда выпью.

Я подлил себе вина, и мы выпили. После нескольких рюмок Митю обратился ко мне.

— Послушай, Яни. Ты сейчас счастливый жених, и я не стану тебя отговаривать, женись, ведь ты самый старший среди нас. Но я расскажу тебе одну поучительную историю, которую слышал от отца. Старик в былые времена каждый вечер пил кофе в японском кабачке, его посещали многие журналисты, артисты, юристы и прочие, ну и девицы легкого поведения, конечно. Полиция часто устраивала облавы, шпики знали чуть ли не всех проституток в лицо. Стоило им, войдя, только дать знак, как дамочки степенно, чтобы избежать скандала, выходили на улицу. Однажды перед самым закрытием кабачка нагрянули несколько шпиков, и одна девица не вышла по их знаку, а подскочила к собиравшемуся уходить журналисту, который был уже под мухой, и прошептала ему на ухо: «Ради бога, скажите, что я ваша невеста». И их пропустили. Несколько дней спустя шпик встретился с журналистом, представился ему и сказал: «Господин редактор, разрешите дать вам добрый совет: не женитесь на своей невесте».

Последние слова Митю заглушил гомерический хохот.

Мне словно плюнули в лицо.

— Все вы подлые, гнусные твари, — прошипел я с еле сдерживаемой яростью. Но в глубине души мне стало стыдно, не за себя и не за Гизи, сам не знаю, за кого, скорее всего за тех, кто был способен даже кристально чистую девушку смешать с грязью.

— А ты сосунок, — сострил один из компании, — и к тому же в будущем с обширной родней.

Это уже было слишком. Вне себя я стукнул кулаком по столу.

— Мерзавцы и подлецы! Назовите хоть одно имя!

Все молчали.

— Ну что, молчите?

— Тебе тоже лучше бы помолчать, — с упреком заговорил Митю. — Зачем сразу лезть в бутылку? Разве с тобой и пошутить нельзя?

«Хороши шуточки, — злился я про себя, но уже без прежней ярости. — Шутить можно, да нужно знать меру, все имеет свои границы…»

Я знал, что за Гизи многие бегали, и знал, как проявляется уязвленное самолюбие: кто имел успех у нее, тот злословит хвастливо, а кто потерпел фиаско, тот злопыхательствует.

Это случилось за год до того, как я стал играть в институтской команде. В ту пору тренировки футболистов и девушек-баскетболисток иногда проводились в одно и то же время, раздевалки находились под трибунами в противоположных концах коридора, а душевые — посередине, обе рядом. Футболисты, как бы по рассеянности или замечтавшись, частенько вместо мужского душа заходили в женский. Иной раз до того размечтаются, что «не замечая» ошибки, сбросят с себя халат, станут под душ и уже начинают регулировать кранами воду. Чаще всего это заканчивалось тем, что девушки сначала набрасывались на «рассеянных» с кулаками, а потом лупцевали их полотенцами и тапками. Взбучка не отбила охоту у юношей, более того, они уже начинали состязаться в умении лучше защититься, уклониться от ударов и, изловчившись, обнять какую-нибудь девушку. А потом поджидали ее у ворот и с притворным смущением извинялись.

Особенно много таких «рассеянных» искали встреч с Гизи. У нее больше всех было почитателей и поклонников, потому что Гизи действительно была самой привлекательной в баскетбольной команде: стройная, для баскетболистки, скорее, среднего роста, но вообще довольно высокая, широкоплечая и в то же время женственная, с темно-русыми волосами и голубыми глазами. Грудь у нее была полная, но даже на соревнованиях она не надевала бюстгальтера (говорила, что он стесняет и раздражает ее) и поэтому всегда привлекала внимание зрителей, особенно мужчин.

На первой же после моего сообщения о женитьбе тренировке (я уже раскаивался в том, что перешел в институтскую команду) меня встретили холодно, недружелюбно. Я нарочно опоздал немного, чтобы избежать обычной болтовни перед игрой, быстро переоделся и собрался было выйти на поле, как ушастый Деги остановил меня.

— Папаша, погоди, ребята решили ответить на вопрос, поставленный тобой в несколько резкой форме в подвальчике Матяша.

Они придумали провести тайное голосование. В шкаф положили две шапки, раздали четырнадцать спичек (по числу игроков в команде вместе с запасными) и сказали, что сейчас при мне по одному войдут в раздевалку и опустят спичку в ту или иную шапку. Затем я могу сосчитать и получу ясное представление о Гизи.