На пути к плахе - [27]

Семинария доктора Аллана помещалась в здании прежнего монастыря, которое было предоставлено папой основателю; оно отличалось величественностью, обширностью и удобством. К этому-то зданию постом 1586 года подходил какой-то человек, весь внешний вид которого сразу заставлял угадывать в нем офицера. Это был высокий, коренастый мужчина; он внимательным и испытующим взором окинул семинарию и только потом подошел к дверям, где и позвонил во входной звонок.

Привратник заглянул сначала в маленькое слуховое оконце, чтобы определить, кто желает войти в семинарию, а потом, высунув голову, спросил офицера:

– Что вам угодно?

– Мне нужно повидать кое-кого здесь, в монастыре, если только тот, кого я ищу, находится тут, – ответил путник.

– Это – вовсе не монастырь, – сказал привратник. – Но соблаговолите все-таки назвать того, кого вы хотите повидать, чтобы я мог вам ответить, здесь ли он.

– О, мне нужны двое! – оживленно воскликнул офицер. – Патер Гугсон и доктор Джиффорд.

– А как зовут вас самих?

– Саваж, Джон Саваж. Вы только передайте им мой привет, а они уж сами скажут, насколько они рады повидаться со мной!

Привратник закрыл окно и скрылся.

Прошло почти четверть часа, пока привратник снова вернулся. Но на этот раз он без всяких разговоров открыл дверь и попросил офицера войти.

В портале здания его уже ждали два духовных лица; действительно Саваж, сказав, что его друзья будут рады повидаться с ним, нисколько не преувеличил. Оба с большой радостью приветствовали его, хотя в их обращении и проглядывала некоторая сдержанность, приличествующая людям их сана.

– А, вот так свиданьице, ребята! – радостно воскликнул офицер. – Ну, как видите, я остался все тем же необузданным школьником, чего о вас уж, во всяком случае, не скажешь, достопочтенные отцы!

Священники кротко улыбнулись; один из них, Гугсон, был маленьким и очень полным; другой, доктор Джиффорд, – очень худым и высоким.

Первый из них ответил на обращение Саважа:

– Ты стал мирянином, к чему всегда имел решительно ярко выраженную склонность. Но мы пошли совсем другой дорогой.

– Да уж, правда! Мне-то черная ряса никогда не была по душе! Что угодно, только не это, братец!

– Ты – офицер? – быстро спросил Джиффорд. – На чьей службе ты состоишь?

– На службе испанского короля Филиппа, или, если тебе это больше нравится, у принца Пармского в Нидерландах.

– Да благословит Господь твоего господина! – сказал Гугсон. – Однако не лучше ли нам будет отправиться в нашу келью, чтобы достойно почтить друга наших детских дней?

– Да, да, пойдемте ко мне, – ответил Джиффорд.

Трое друзей отправились в келью доктора и вскоре уже сидели за столом, заставленным пищей и питьями.

Как мы уже упоминали, это было постом, поэтому кушанья, поданные гостю, отличались некоторой скудностью, но вино было очень хорошо и красовалось в достаточном изобилии.

Бравый офицер не преминул использовать последнее, и несколько бокалов, отправленных им один за другим в пересохшее горло, с самого начала заставили его примириться с недостаточной изысканностью пиршества.

– Ну, – сказал наконец Джиффорд, – расскажи же нам что-нибудь из твоих приключений!

– О да, – сказал и Гугсон, – слышать о том, как храбрый человек поражает врагов истинной веры, поучительно; это возвышает душу!

– Что же, слушайте, – ответил им Саваж и, еще раз промочив горло, принялся рассказывать.

Что у воинствующего авантюриста того времени могло оказаться достаточно материала для рассказов, легко себе представить. Саваж, возбужденный выпитым вином, оказался на высоте призвания как рассказчик. Почти три часа подряд он занимал своими повествованиями старых приятелей, а они с большим вниманием слушали его, изредка обмениваясь многозначительными взглядами.

– Да, ты много пережил, – сказал Джиффорд, когда Саваж остановился, – это отрицать нельзя!

– А все-таки все твои переживания прежде всего бессмысленны и бесцельны! – заметил Гугсон.

– А чтобы черт побрал все ваши высшие цели! – воскликнул вояка. – Какое мне до них дело? Я просто живу себе! Прощайте!

Бравый Джон осушил еще бокальчик.

– Но нельзя же отрицать, что каждый человек должен выполнить свое предназначение! – произнес Джиффорд.

– Да, он не смеет, как лукавый раб, зарывать в землю данный ему талант! – прибавил Гугсон.

– Ну, этого я что-то не понимаю, братцы!

– Ведь ты – англичанин, Джон?

– Ну, разумеется, поскольку это для меня возможно.

– У тебя есть законная королева?

– Есть-то есть, да она сейчас же повесила бы меня, если бы могла достать меня!

– Неужели ты считаешь дочь Ваала своей законной государыней?

– Дочь Ваала? Ну, нечего сказать, славное имечко для мадам Елизаветы!

– Твоей законной государыней является только Мария Стюарт!

– Мария Стюарт? – переспросил Джон, изумленный подобным утверждением.

Достопочтенные отцы некоторое время предоставили его размышлениям над этой новой для него мыслью, а затем доктор Джиффорд с пафосом повторил:

– Да, Мария Стюарт! И если бы ты служил ей, этой мученице за правду и веру, то послужил бы также и единой святой церкви!

– Да как ей послужишь? Ведь нельзя же болтаться в пустом пространстве! Надо иметь твердую почву под ногами.