На пороге зимы - [5]

* * *

— Местный маркграф с нас шкуру спустит и не поглядит на императорский приказ! — ахнул по привычке Верен, когда двое воинов, посланные в лес, вернулись, таща на крупах лошадей убитого оленя и двух здоровенных глухарей. — Или… как?..

— Во-первых, не спустит, — отозвался бородач Храфн, одобрительно рассматривая торчащие из тушек арбалетные болты, — во-вторых, не маркграф, а барон. Здешние земли принадлежат императору, а барон Эслинг только смотрит за ними. Так что пусть попробует косо глянуть!

Верен напряг память: Ардерик иногда говорил о имперских семействах, беда только, что эти сведения не задерживались в голове. То ли дело было слушать о построении войск или рассказы о прошлых сражениях!

— Так уж вышло, что Северным маркграфством управляет барон, — объяснил Храфн. — В дела маркграфов император вмешиваться не любит. Ещё обидятся, соберут войско, и двести лет мира пойдут свиньям под хвост. Зато указать барону, что он плохо держит рубежи, ему никто не мешает. А значит, не помешает и нам!

Верен подумал, что, пожалуй, решать маркграфские дела Ардерика и не послали бы. Не зря над войском развевались два знамени, имперское и с личным гербом Ардерика. Сотник нёс свой дерзкий девиз через Северное маркграфство с таким видом, будто едет по своим собственным владениям. «Другим не стану» — плыло в морозном воздухе и грело сердце, помогало не сдаваться, когда совсем уж донимали холод и сырость. Уж на что скверно давались Верену буквы, но эти он вызубрил и узнал бы среди любых других.

Верен знал от других воинов, что Ардерика отправили на Север не только за отчаянную храбрость и талант — в не меньшей степени ему были свойственны упрямство и несдержанность на язык. А ещё знал, что упрямый военачальник умудрился одновременно расположить к себе императора и нажить врага среди влиятельных придворных. Семья Ардерика владела небольшим поместьем, однажды не смогла уплатить годовой налог, и богатый сосед и родственник присоединил земли к своим. Присоединил красиво — разрешил старшим хозяевам остаться в доме, а младших братьев забрал в оруженосцы для своего сына. Один Ардерик не смирился с обидой и ушёл искать счастья на военном поприще. Быстро завоевал славу и уважение воинов, одержал несколько важных побед в приграничных землях, но этого было недостаточно, чтобы вернуть родовые земли. Как и говорил Храфн, в дела маркграфов император вмешиваться не любил, и нужно было совершить нечто особенное, чтобы дело решилось в пользу семьи Ардерика. Северная война стала для сотника истинным везением. Потому-то он так упорно гнал войско вперёд, не боясь ни ледяного дождя, ни мокрого снега. Потому, устраиваясь на ночлег, часто подсаживался к огню и разворачивал императорский указ — и для Верена не было большей чести, чем поглядеть из-за его плеча на коронованный герб и печать, привешенную к указу.

Лес кончился, и впереди раскинулась пустошь, поросшая низкорослым кустарником. С трёх сторон её обступали горы. Сверху давили низкие, плотные облака. Каменистая тропа вела через пустошь к тёмной громаде замка. Его башня возвышалась над крепкими стенами, но рядом с горами выглядела низкой и приземистой.

Из труб лениво выползал дым, стелился по земле, сливался с туманом, поднимавшимся от вереска. Издали долина напоминала котёл, в котором, как рассказывали старые легенды, варились холодные ветры и морские шторма. Непривычно ранние сумерки укрывали землю, размывая очертания замка, и только отдалённые голоса и блеяние скота заставляли поверить, что перед ними не видение.

— Вот и добрались, — с нескрываемым облегчением заключил Ардерик. — Поспешим!

* * *

Войско миновало распахнувшиеся перед ним ворота в деревянном частоколе и въехало в небольшой город, лепившийся к южной стене замка.

— Я думал, северная столица будет побогаче, — негромко сказал Верен, оглядываясь по сторонам. Ардерик мрачно кивнул. Вблизи Эслинге и вправду больше напоминал деревню. Впрочем, деревню небедную: дома были сложены из толстых брёвен и украшены затейливой резьбой. Бросалось в глаза, что постройки здесь не лепились друг к другу, как на юге — между ними можно было свободно пройти вдвоём, а то и втроём, расставив руки в стороны. С задних дворов слышалось блеяние коз, из-под конских копыт разбегались куры и неспешно отходили большие лохматые собаки. Пахло солёной рыбой и похлёбкой из вяленого мяса.

Ставни на окнах были плотно закрыты, а кое-где и заколочены. Из дверей выглядывали женщины и дети, закутанные в платки и меховые безрукавки, с опасливым любопытством на лицах.

— Девки да дети, — пробормотал Ардерик. — Это хорошо. Значит, мужчины все в замке. Хотя чего было гнать их туда, когда тут идти всего ничего…

С десяток домов на окраине выделялись новыми крышами. Стояли они рядом, шагах в двадцати от городской стены.

— А город, похоже, горел, — заключил Верен. — Потому здесь и строят так широко, да?

— Может и горел, только как-то странно, — проговорил Ардерик, вглядываясь в постройки. — Пожар обычно идёт снизу, от печи. А здесь, глянь, нижние венцы целы, а верх и крышу перестилали.

— Может, искали что на чердаке и вспыхнуло от свечи? Или девки под Поминовение вздумали гадать?