На пороге трона - [67]

   — О да, я помню всё! — воскликнула Мария, горячо пожимая руку двоюродного брата. — Ты всегда был для меня самым верным, преданным другом и поверь, что я этого никогда, никогда не забуду.

Светлая радость разлилась по лицу молодого человека от ласковых речей девушки, но быстро снова померкла, и он продолжал прежним грустным тоном:

   — Когда я учился в университете, я был одинок, несмотря на то что меня окружали товарищи. Я был беден и не мог принимать участия в их пирушках, но я им не завидовал. Я был доволен своим одиночеством, так как мог думать всё время о тебе, мечтать о дне свидания. Мысли о тебе наполняли моё сердце надеждой, давали силы для работы. Когда я вернулся, я встретил тебя уже взрослой, но с теми же большими глазами, с тем же прелестным детским личиком, которые запечатлелись в моей душе. Я был очень рад, когда дядя сообщил, что мы едем в Россию по приглашению великого князя и вместе с тем нашего голштинского герцога. Меня радовала надежда, что нам не придётся больше расставаться и дружба, заключённая в детстве, сильнее окрепнет и перейдёт в серьёзное, сильное чувство, которое свяжет нас на всю жизнь.

Мария опустила веки и отняла свою руку.

   — Да, я надеялся на это счастье, — грустно продолжал Бернгард, — но злое сомнение уничтожило мою надежду. С некоторого времени ты так изменилась ко мне, так изменилась!

   — Прости меня, если я в чём-нибудь провинилась перед тобой, — повторила Мария, снова протягивая руку молодому человеку, — но я, право, не замечаю в себе никакой перемены. Я не желала бы, чтобы наша детская дружба когда-нибудь прекратилась.

   — Наша детская дружба не могла оставаться всё время в одном положении, — возразил Бернгард, глубоко заглядывая в глаза девушки. — Она должна была расти по мере нашего роста или же остановиться и заглохнуть. Что касается меня, то моя детская любовь выросла в огромное, сильное чувство, которое всецело поглотило меня. В этом чувстве источник моей радости и величайших страданий. Не мучь меня, Мария! Скажи прямо, откровенно, можешь ли ты отвечать мне таким же чувством, какое я питаю к тебе? Избавь меня от пытки сомнения!.. Я больше не в состоянии выносить эту муку.

Молодая девушка стояла молча, с опущенными взорами. Глубокое сострадание виднелось на её лице. Рот был крепко сжат, точно она боялась проронить слово, боялась причинить двоюродному брату боль, так как её сердце оставалось для него чуждым; она не могла подать ему ни малейшей надежды.

   — Говори, Мария, говори, — умолял Бернгард, — я готов выслушать самую горькую истину.

Она всё ещё не решалась нанести удар любящему её человеку. Вдруг девушка насторожилась. Её щёки покраснели и взоры устремились на дорогу, которая вела к дворцу. Лёгкий радостный крик вырвался из её груди.

Бернгард посмотрел тоже в ту сторону, куда был направлен её взгляд, и увидел Пассека. Подавив глубокий вздох страдания, Бернгард обернулся к молодой девушке и ласково, спокойно проговорил:

   — Теперь мои сомнения рассеялись: я получил ответ, который не решались дать мне твои уста. Прошлое погребено, но на его могиле вырастет дружба. От души желаю тебе счастья, и помни, что всегда, во всех случаях жизни, у тебя есть верный друг и брат, всегда готовый прийти к тебе на помощь, если ты этого пожелаешь.

Прежде чем глубоко растроганная Мария успела что-нибудь сказать своему другу детства, он быстро отошёл и скрылся в чаще леса, холодно поклонившись в ответ на любезное приветствие Пассека.

   — Что с вами? — испуганно спросил офицер, взяв руку молодой девушки. — Вы взволнованы, ваши глаза полны слёз... Что случилось? Неужели тот господин осмелился обидеть вас?

Пассек с угрожающим видом взглянул в ту сторону, куда скрылся Бернгард Вюрц.

   — Он обидел? — с горькой улыбкой переспросила Мария. — О, нет, он на это неспособен. Он мухи не обидит; он обойдёт окольным путём, чтобы не потревожить жучка, если тот встретится на его дороге. Бернгард никого не может обидеть... Наоборот, это я причинила ему страдание, я, может быть, и не права, но не могла поступить иначе.

   — Как, вы ему причинили страдание без всякой вины с его стороны? — удивился Пассек, недоверчиво покачивая головой. — Я этому никогда не поверил бы, если бы не слышал этого из ваших уст. Вы обидели своего двоюродного брата, друга детства и, может быть, человека, вам ещё более близкого? — прибавил офицер, испытующим оком вглядываясь в лицо молодой девушки.

   — О, если бы последнее было верно, — воскликнула Мария со вздохом, — он не ушёл бы от меня с таким убитым видом и мне не было бы грустно от сознания, что я причиняю ему боль.

   — О, какое счастье! Значит, он для вас — только товарищ детства? — радостно воскликнул Пассек, горячо целуя руку молодой девушки.

   — Конечно, — смущённо ответила Мария, потупляя взор пред пламенным взглядом офицера. — Раньше мне казалось иногда, что он может быть для меня более близким человеком, да!.. Но это было раньше, а теперь, теперь... это невозможно.

   — Почему же теперь это невозможно? — робко спросил офицер, ближе притягивая к себе девушку.

   — Потому что... нет, нет, не спрашивайте меня! — смущённо ответила Мария. — Всё это пройдёт, и он снова будет весел и доволен.