На пороге - [81]

Крик нёсся над городом, над улицами и площадями, над высохшими прудами и озерами. Он вибрировал, звенел, уплотнялся. Это рвалась наружу вся накопленная горечь, бесконечное отчаяние и невыразимое одиночество. Боль самого слабого человека преображалась в гремящую, сокрушительную мощь.

— Зачем же так громко кричать? — спокойно спросил Сэт, и его голос эхом отразился от граней разрушаемого пространства. Кинг почти ослеп и оглох, но, ощущая в себе бесконечную ненависть, иглой прошившей всё тело, смог сделать шаг навстречу призраку и нанести удар, вложив в него все оставшиеся силы. Кулак врезался в ненавистное лицо. Голова невидимки дёрнулась, но выражение его лица совершенно не изменилось. — Зря, — прокомментировал Сэт, даже не заметив смертоносной энергии, прошедшей сквозь его тело.

Невыносимое чувство отчаяния и одиночества овладели Кингом. Злой, жестокий, огромный мир вглядывался в него, и старику чудилась магическая улыбка, в которой соединились грани совершенства и непостоянности.

Небо выцвело и почернело, и на нём рядом с агонизирующим солнцем проявились звёзды. И будто отозвавшись на страшный крик, эти звёзды устремились к обезумевшему старику, заполнив всё небо ослепительно белым сиянием. Кинг зажмурился, а когда открыл глаза, увидел рядом с собой печально застывшую Мэри.

— Мама, — на последнем вздохе прошептал Кинг и упал замертво на раскалённую землю.

Солнце погасло на мгновение, погрузив мир во тьму, а затем снова нерешительно разгорелось, уже не имея прежней необузданной силы.

Мэри грустно глянула на сына, а затем подняла полный осуждения взгляд на Сэта. Самодовольный призрак в притворной вежливости склонил голову, хитро улыбнулся и, прежде чем исчезнуть навсегда, подмигнул старухе, торжественно воскликнув:

— Король умер! Да здравствует король!

***

Телевизор показывал идеально. Никаких помех и раздражающих всполохов, никакого шипения. Персональный телевизор в палате — что же может быть лучше в такой момент? Кинг поднял пульт и сделал звук громче.

— Безусловно, определённо, совершенно точно кризис миновал! — рассказывал профессор Лингард, от волнения ёрзая в кресле. — Мы уверены абсолютно, я подчёркиваю, абсолютно, на сто процентов! Вы понимаете?

— Понимаю, — терпеливо кивнул Люк Шоу, и у Кинга появилось ощущение дежавю.

— Солнце окончательно успокоилось, — продолжал говорить профессор. — За последние три дня мы не наблюдали ни одной вспышки. Определённо, что бы ни вызывало аномальное поведение солнца, мы с уверенностью можем утверждать, что оно исчезло как влияющий фактор. Честно говоря, молодой человек, я никогда ещё не видел солнце настолько спокойным. Я не могу сдержать эмоций. И вот сейчас я сижу перед вами, вернувшись с орбиты, и я призываю всех тех, кто ещё не вернулся из космоса, поскорее последовать моему примеру. Безусловно, Земля пережила один из самых страшных кризисов в своей истории. Новое великое вымирание! Погибли миллионы людей. Если не миллиарды! Уничтожена инфраструктура, экономика, сельское хозяйство. Не полностью, к счастью. Вымерли тысячи видов животных. Моря отравлены, климат по-прежнему нестабилен. Но одно я могу сказать вам точно: в ближайшую тысячу лет наше Солнце будет тише младенца! Мы можем спать спокойно, не опасаясь, что подобная аномалия повториться, уверяю вас. Конечно, предстоит ещё много работы…

— Значит, самое страшное позади? В это очень сложно поверить, — покачал головой Шоу.

— Уж поверьте мне! За тысячу лет спокойного солнца я могу поручиться своей профессорской репутацией! Даже за две тысячи лет!..

Кинг умиротворённо кивнул и выключил телевизор. Он полулежал в знакомой больничной кровати, накрытый по грудь лёгким одеялом, и ощущал во всём теле небывалую лёгкость. Будто сбросил груз всех тревог и проблем, оставшись чистым, свежим, обновлённым. Переродившимся.

Казалось, что стоит ему только встать и легонько подпрыгнуть, как тут же он унесётся в небеса — настолько всеобъемлющей была его лёгкость.

И самое главное, Кинг больше не чувствовал себя больным. Исчезли меланомы. Наладилось дыхание. И внутренности больше не скручивались от пульсирующей боли.

Чудо, настоящее чудо! Никогда ещё Кинг не чувствовал себя настолько счастливым.

Медленно приоткрылась дверь, и в палату осторожно заглянула Эмма. Удивлённо уставилась на Кинга, будто не ожидала его увидеть, и неуверенно пискнула:

— Здравствуйте, мистер Кинг.

— Здравствуй, милочка! — искренне обрадовался ей старик.

— С вами всё в порядке? — не веря, что пациент всё ещё жив, продолжала интересоваться медсестра.

— В полнейшем порядке! Правда, мне приснился жуткий кошмар. Абсолютно невероятная история. Но теперь всё просто отлично!

Эмма замялась, не зная, что делать дальше.

— А как вы себя чувствуете? — в её голосе прорезались нотки непонятной обиды и примитивного страха.

Кинг с видимым удовольствием вздохнул полной грудью, широко улыбнулся, и солнце в окне улыбнулось вместе с ним.

— Не поверите, — ответил он. — Словно заново родился!

25—27, 30 июля — 3 августа 2017 года

Улитка

1. Первая грусть

Поднималось красное солнце, рождаясь малиновым дрожащим облаком в выпученных кронах хвойных исполинов. Гордый зверь поднял голову и приоткрыл пасть, обнажая мелкие острые зубы. Плотный и длинный хвост обманчиво вяло покачивался из стороны в сторону. Коготки передних лап соприкасались в воздухе, сплетая воздушные и простые фигуры. Огромные фиолетовые глаза искали что-то в рассветном небе. Взгляд расплывался вдали.