На полпути к себе... - [40]
Вечером Юна поехала к Наде. Несколько раз подходила к квартире, на двери которой висела металлическая пластинка с выгравированными фамилиями: «Воронихина Н. В., Корнеев А. А.», и все не решалась позвонить.
«Что я ей скажу? — думала Юна. — Потребую — оставьте Сашу в покое? Он вас не любит? Нет, надо же, как получается — ограду маме делать на деньги этой «просто женщины»! С ума сойти!»
Наконец все-таки Юна позвонила. Дверь ей открыла невысокая женщина с коротко стриженными волосами под «горшок». Длинная челка закрывала лоб, отчего ее глаза глядели маленькими коричневыми буравчиками.
Женщина была коренастая. Юне невольно вспомнился гоголевский Собакевич. На вид ей было около пятидесяти, и у Юны мелькнула мысль, что по годам она годится ей в матери.
— Простите, мне нужна Надя, — сказала Юна.
— Я — Надя. Что вам угодно?
— Вы?! — удивилась Юна. Она почему-то считала, что Надя должна быть ее ровесницей или, может быть, чуть-чуть постарше, но уж никак не старше Корнеева. Юна никогда не спрашивала у Саши, как Надя выглядит и сколько ей лет. Не спрашивала — и все. Теперь она смотрела на Надю и не знала, как объяснить той свой приход. И тут Юну будто озарило: она вспомнила Моисееву. — Извините, а ваше отчество? — Юна решила подчеркнуть разницу в возрасте. — Мне неудобно вас называть по имени. Да, я не представилась. Простите. Я знакомая Миши Ахрименко. Нина Моисеева. Его сейчас нет в Москве, а перед отъездом он дал ваш адрес и телефон. Но телефон я, к сожалению, потеряла. Поэтому пришла без предупреждения. Ахрименко просил меня взять у вас какие-то бумаги, о которых вы знаете, передать в редакцию. Он сказал, чтобы я обратилась к Корнееву или к Наде…
— Мне Саша ничего не говорил! Но вы пройдите в комнату. Я сейчас попробую ему дозвониться на работу. Узнать, что за бумаги. Я что-то не помню. Правда, дозвониться очень трудно. Бывает, что в течение часа не прозвонишься.
Юна эта тоже очень хорошо знала! Только мобилизуя свою настойчивость, она могла в течение часа крутить диск аппарата к неудовольствию соседей. Но как же сейчас она так промахнулась, не подумала, что Надя попытается до него дозвониться?
— Если не дозвонитесь, ничего страшного не будет. Я тороплюсь. Я мимо проходила — зашла. Не знала — застану вас дома или нет. Так что засиживаться не могу, — проговорила Юна, подготавливая путь к отступлению.
Квартира у Нади была небольшая, но из двух изолированных комнат. Меньшая служила столовой, а большая — спальней. Через открытую дверь в маленькой комнате Юна увидела струганый, на толстых ножках стол, такие же простые деревянные скамьи. Стены комнаты были обшиты деревом. Икона в серебряном окладе висела над телевизором. Главную роль в убранстве комнаты играли складни и всяческая церковная утварь — кадила, лампады и тому подобное. Комната была стилизована под деревенскую избу.
— Саша любит старину, вот мы и собираем, — когда вошла в комнату, сказала Надя. — Это дуэльный пистолет пушкинских времен. Я сумела его купить всего год назад. Но нам кажется, что он у нас висит всю жизнь…
Вторую комнату занимал старинный низкий комод и антикварная горка на витых тонких ножках. Еще там стояла очень широкая кровать красного дерева. На одной из ее спинок восседал такой же амурчик, какой Корнеев принес Юне. И в руках у этого был лук с натянутой тетивой. Телефон стоял прямо на атласном одеяле.
— А где же второй? — спросила Юна, потрогав амурчика.
— Он у нас есть. Просто сейчас Саша его отнес в починку. У амурчика оборвана тетива и что-то случилось с резьбой. Правда, не знаю, когда он вернется обратно. Какая-то не совсем понятная история произошла с этим амурчиком. Мастер сам починить не смог и попросил еще кого-то. В общем, его придется разыскивать, а Саше сейчас недосуг. У него уже почти четыре месяца такой завал в делах, голова идет кругом. Да вы же, наверное, знаете, что они с Ахрименко сняли специально квартиру для работы, чуть ли не за городом, без телефона. Чтобы никто не мешал. Я, бывает, его неделями не вижу, не слышу. Но какие же люди рвачи! Квартира без телефона, в отдаленном районе, правда, в две комнаты, — сто рублей берут! Где только у них совесть запрятана?!
Слушая разоткровенничавшуюся Надежду Викторовну, Юна все сильнее сжимала кулачки — так, чтобы ногти впивались в ладони, — боль почувствовать. Надя еще названивала Корнееву, когда Юна ее спросила:
— У вас раскладушка есть? — спрашивая, она как бы услышала слова Корнеева: «Мы спим давно в разных постелях…»
Надя перестала крутить диск.
— Что-то занято все время, — сказала она, а когда до нее дошло, о чем спрашивала Юна, с удивлением воскликнула: — Какая раскладушка?!
— Ну… если гости останутся ночевать…
— Пока никто не оставался, — усмехнулась Надя. — А кровать я купила года три назад. Я вам уже говорила, что Саше нравится старина, вот и купила. Она, сами видите, чуть ли не всю комнату заняла. Пришлось кое-что отвезти на дачу. У меня дача еще от родителей осталась. Недалеко от Москвы. Я ведь Саше предлагала, чтобы они с Ахрименко на даче жили и работали. Тем более что дача теплая. Не надо было бы платить. «Нет, — сказал он, — ты мне будешь мешать своими наездами». И знаете, даже адреса той квартиры не дает!
История еврейской девочки-москвички с послевоенных времен и до наших дней. Взрослея, она попадает в ситуации, приводящие ее к людям из разных слоев общества – как к элите, так и к бандитам. На этом пути она ищет себя и свое место в жизни.
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).